В галерее PENNLAB тишина музейная, но не мертвая – живая, как пауза между вдохом и выдохом. Посетители движутся вдоль стен медленно, словно боятся спугнуть хрупкое равновесие, запечатленное на снимках. Камни, подпертые тонкими палочками. Кирпичи, насаженные на обструганные шесты. Конструкции, которые должны были рухнуть секунду назад, но стоят – застывшие в невозможном балансе.
Фёдор Тощев говорит о своих скульптурах языком медицины: «ортопедия», «минимальное вмешательство», «протез». Это не метафоры ради красного словца – художник из медицинской семьи, в нулевых работал с травматологами и ортопедами, изучал философию сбережения костного материала. Теперь он применяет хирургическую логику к ландшафту Рыбинского водохранилища – места, где под водой скрыты города Молога и Весьегонск, сёла, монастыри, заливные луга. Наполнение началось весной 1941 года – на переселение наложилась война, на войну – забвение.
Каждую осень, когда плотина в Рыбинске сбрасывает воду, обнажаются фрагменты дна. Береговая линия за 80 лет сместилась местами на сто метров вглубь суши. В этом зазоре между водой и землёй Тощев находит свой строительный материал: обломки кирпича от затопленных домов, камни, обточенные водой до идеальной гладкости, куски арматуры, проржавевшие до рыжего цвета осенней листвы.
Художник идёт вдоль берега километрами – сначала разведка, потом отбор. Каждый камень взвешивается в руке, проверяется на устойчивость. Пальцы выработали особую чувствительность к весу и фактуре – как у слепого, читающего мир через прикосновение. «Местные называют рыбинку морем», – говорит Тощев. И действительно, когда вода уходит за горизонт, трудно поверить, что это рукотворное пространство, существующее благодаря ежеминутному контролю человека.
Палки для подпорок художник заготавливает весной – обстругивает, даёт высохнуть. К осени они готовы стать костылями для камней. Процесс сборки интуитивен: камень ищет точку опоры, палка – угол наклона. Конструкция растёт из земли, как странное дерево с минеральными плодами. Иногда равновесие держится минуты, иногда – час-два. Бывает, рушится, пока Тощев бежит к камере. Тогда всё начинается заново.
В одном из своих трактатов Рене Декарт описывает слепого с посохом – тот ощущает мир через палку, и эта палка становится продолжением его тела, протезом зрения. Скульптуры Тощева работают похожим образом: подпорки-костыли позволяют камням «видеть» пространство, находить в нём своё место. А фотография становится протезом памяти – фиксирует то, что должно исчезнуть.
Названия работ читаются как географический реквием: каждый снимок отмечен именем населённого пункта близ водохранилища или некогда располагавшегося на территории, теперь занятой водой. Это картография утрат, где координаты указывают не на место, а на его отсутствие.
Куратор выставки Анастасия Цайдер приняла радикальное решение: убрать из экспозиционного пространства все тексты и таблички. Информация вынесена в дополнительные материалы. Зритель остаётся наедине с изображениями, без костылей контекста. Это усиливает тактильное измерение работ – глаз буквально ощупывает поверхности, проверяет вес камней, измеряет углы наклона палок.
Искусствовед Дарья Панайотти в сопроводительном тексте пишет о «гаптическом зрении» – особом типе восприятия, где оптическое и осязательное сливаются воедино. В случае Тощева это не абстрактная теория, а рабочий метод: его прикосновение к материалу переходит в «ощупывание» изображения глазом зрителя. Фотография здесь – не документ, а инструмент трансформации тактильного опыта в визуальный.
Американские пионеры лэнд-арта – Роберт Смитсон с его «Спиральной дамбой», Майкл Хейзер с «Двойным негативом» – создавали монументы человеческому превосходству над природой. Их работы существуют десятилетиями, как шрамы на теле земли. Тощеву ближе итальянское arte povera с его экологической чуткостью и уважением к материалу. Его скульптуры исчезают сразу после съёмки – художник разбирает конструкции, возвращает камни на берег.
«У меня есть ощущение хрупкости, когда я нахожусь на водохранилище», – признаётся Тощев. Это ландшафт вынужденного баланса, сформировавшийся после радикального техногенного вмешательства. Новое равновесие, которое может нарушиться в любой момент. Отсюда бережность жеста: художник убирает мусор, оставленный рыбаками, вывозит его мешками с островов. Егеря относятся с пониманием.
В интервью Тощев упоминает Максима Дмитриева – дореволюционного фотографа, двадцать лет снимавшего свой «Волжский альбом» на собственные деньги. Параллель не случайна: оба работают с рекой как с текстом истории, только Дмитриев фиксировал жизнь вдоль Волги до катастрофы, а Тощев – после неё, когда река превратилась в море, поглотившее прошлое.
Есть в этих работах что-то от археологии наоборот – не раскопки прошлого, а создание артефактов для будущих исследователей. Только вот артефакты эти эфемерны, существуют лишь на фотографиях. Геологическое время, о котором говорит художник, измеряется не годами, а эпохами. В этой оптике человеческая история – лишь тонкий слой между пластами породы.
«Мне хотелось бы, чтобы зритель имел возможность уединиться с этими работами», – говорит Тощев. В галерее PENNLAB это удаётся: белые стены, мягкий свет, отсутствие лишних слов создают пространство для медленного смотрения. Посетители застывают перед снимками, как будто сами превращаются в скульптуры – временные конструкции в пространстве между памятью и забвением.
Фотография для Тощева – способ растянуть время. Секунды существования скульптуры на берегу превращаются в длительность на отпечатке. Но это не консервация момента, а его трансформация: уходят звук воды, влажность воздуха, ветер, остаётся чистая визуальность, в которой проступает то, что художник называет «монументальностью».
Странное слово для таких хрупких конструкций. Но монументальность здесь не о размере или прочности – о способности удерживать память. Как ортопедический аппарат поддерживает повреждённую кость, так эти скульптуры-фотографии поддерживают повреждённую память места.
В финале интервью Тощева просят определить смысл серии одним словом. Он отвечает: «Ортопедия». Это точное попадание – медицинский термин, ставший художественным методом. Исправление деформаций, восстановление функций, поддержка слабых мест. Только вот пациент здесь – не человек, а ландшафт. И память, которая без поддержки грозит окончательно уйти под воду.
Тощев не ставит себе дедлайнов, не мыслит законченными проектами. У него есть планы на полтора сезона вперёд, новые локации, нереализованные идеи. Параллельно он собирает полевые записи – слушает пространства, в которых работает. «Фотографы ведь такие интроверты», – улыбается он.
Выставка продлится до 3 декабря. Вход свободный. Это принципиально: работы о памяти должны быть доступны всем, кто готов остановиться и всмотреться. В пространстве тихо, только иногда слышны шаги и приглушённые голоса. Кто-то фотографирует работы на телефон – фотографии фотографий скульптур, которых уже нет. Ещё один слой в археологии памяти.
Когда выходишь из галереи на шумную территорию Винзавода, мир кажется слишком устойчивым, слишком прочным. Хочется найти камень и подпереть его палочкой – проверить, существует ли ещё это хрупкое равновесие между гравитацией и надеждой. Но камней здесь нет, только асфальт и кирпич бывших винных цехов. Остаётся нести эту хрупкость в себе – как протез, как память, как способ видеть мир глазами, которые помнят прикосновение.
Фёдор Тощев. Скульптуры
Галерея PENNLAB, ЦСИ Винзавод, 4-й Сыромятнический переулок, 1/8с6
22 октября – 3 декабря 2025
Вход свободный
Часы работы: вт–вс, 12:00–20:00
О Фёдоре Тощеве
Фёдор Тощев принадлежит к редкому типу художников, для которых граница между фотографией и скульптурой не просто размыта – она становится зоной внутреннего дыхания искусства. Его практика соединяет внимание исследователя, этику инженера и чувствительность поэта. Выпускник Central Saint Martins, он унаследовал британскую школу материального мышления, но трансформировал её в русскую интонацию – медитативную, сосредоточенную на земле и памяти. Его «Скульптуры» – не проект о ландшафте, а о человеке, который способен встать рядом с материей, не нарушив её равновесия. В этом смысле Тощев – не автор объектов, а архитектор отношений между человеком и миром.
О галерее PENNLAB
Галерея PENNLAB, основанная в Москве на территории ЦСИ Винзавод, за короткое время стала одной из немногих институций, где фотография рассматривается не как медиа, а как форма мышления. Проекты PENNLAB соединяют визуальное искусство, философию, науку и материальную культуру, превращая выставочное пространство в лабораторию восприятия. Здесь художники работают с понятием изображения не как с поверхностью, а как с процессом – медленным, исследовательским, требующим дисциплины. Выставка Тощева – естественное продолжение этой программы: в ней галерея утверждает собственную идентичность как площадки экспериментальной фотографии и искусства времени, где исследуется не то, как мы видим, а то, как мир отвечает на наш взгляд.
Техническая реализация
Все работы серии «Скульптуры» отпечатаны в московской фотолаборатории Фотолаб — на профессиональной фотобумаге Fujicolor Crystal Archive DP II.
Эта классическая галогеносеребряная печать придаёт изображениям Тощева особую плотность света, глубину серых тонов и материальность, которая делает каждую фотографию вещью, сотканной из времени и вещества.
