Александр Викторов менее чем за двадцать лет — от окончания Московского университета до его неожиданной и безвременной смерти — стал великолепным мастером русской фотографии конца ХХ века. Он ушёл от нас в момент расцвета своего дарования, и многое можно было ожидать от его дальнейшего творчества, но, тем не менее, ему удалось достичь вершины, полного развития своего таланта. С ним трудно, если возможно вообще, поставить рядом какого-либо другого мастера. Александр Викторов был совершенно самостоятельным, необычайно глубоким, возвышенно- интеллектуальным художником.

Он воспринимал фотографию как одно из великих искусств и любил говорить, что ей свойственны строгие законы, подобные классической музыкальной гармонии. Сделанные им снимки отличаются не только великолепным техническим качеством, совершенной композицией, изысканной педантичностью безупречного вкуса, — Александр Викторов обладал данным ему от Бога особым видением мира. И он оставался верен этому видению, к какой бы области фотографии ни обращался. Мастер и не хотел изменить ему, да и просто, кажется, не мог, столь точно особенности его видения мира передавали мир его души, непрестанно, средь московской суеты, среди будней и праздников стремившейся к совершенству с болезненно ранимой, трогательной и в то же время суровой чуткостью.

Он понимал совершенство как завершенность, неслучайность, равновесие, созданное Богом. В его словах о своём искусстве звучала вера в то, что некрасота — грех, нарушение предначертаний судьбы, и что нужно восстановить первозданную гармонию, все поставить на положенное место. По существу, Александр Викторов и создал в своих произведениях этот абстрактный и прекрасный мир, мир почти без людей, который он видел замершим на мгновение в гармоническом порядке, мир, где мастеру удалось сквозь линзы своей камеры «стереть случайные черты».

В историю фотографии он вошёл как художник 1980–1990-х годов, и занял в ней заметное и неизменное, не зависящее от прихотей моды место. Однако Александр Викторов никогда не думал о себе как о художнике «позднесоветской» эпохи или, тем более периода «перестройки». Его творчество, хотя и осуществлявшееся в области фотографии, с помощью различной техники — коллекции старинных камер и самых современных аппаратов — было плоть от плоти классической русской культуры, связанной многими духовными нитями и с Серебряным веком, и с более ранними временами. Он вообще, на мой взгляд, был выше времени, тем более нашего и своего. Мастер стремился создавать непреходящие ценности своим искусством, и я не раз слышал его слова: «Я — фотограф иного времени». В этом и заключалась, может быть, сущность его творчества — в создании образов вневременного, неизменного и всегда прекрасного, остро идеального и доступного не всем мира.

Дмитрий Швидковский

доктор искусствоведения, профессор,
Заслуженный деятель искусств и лауреат Государственной премии Российской Федерации,
академик Европейской академии науки и искусства,
академик и вице — президент Российской академии художеств,
Член Совета по культуре и искусству при Президенте Российской Федерации