Кажется, на протяжении последних ста лет человечество непрерывно фотографировалось. Щелкали затворы фотокамер в руках репортеров и художников, любителей и профессионалов. Благодаря изобретению Ньепса, двадцатый век-единственный из всех канувших в вечность-оставил столько запечатленных мгновений.

А когда фотография, точнее, дагерротипия только-только зарождалась, ее воспринимали всего лишь как способ получения точного изображения, более объективного, чем то, что создает художник. Фотографией восхищались, но главным образом как техническим новшеством. Никто и предположить не мог, что мир, в котором есть фотография, будет так не похож на прежний.

РОЖДЕНИЕ ФОТОВСЕЛЕННОЙ
И все же:зачем понадобилось создавать этот фотографический мир? Неужели нам так необходимы цветные и черно-белые карточки с заморскими пейзажами или лицами друзей? Cегодня без фотоаппарата не обходится ни одно путешествие, ни одно торжество, ни один человек в этом мире…

Фотография притягивает своей простотой и доступностью. Человек, отправляясь, например, в Париж, обязательно берет с собой камеру, чтобы сняться на фоне Эйфелевой башни. Казалось бы, вокруг продается тысяча открыток с ее видами. Зачем так беспокоиться? А все дело в том, что человек с большим удовольствием увидит потом в альбоме свой весьма посредственный снимок, чем самую распрекрасную открытку. Этот снимок ему просто необходим как подтверждение собственного бытия «здесь и сейчас» Кроме того, процесс фотографирования не так уж прост. В долю секунды возникает непостижимая связь между фотографом и объектом съемки. Это ощущение вернется через много лет, когда случайно наткнешься на пачку старых карточек. Фотограф энергетически воздействует на выбранный объект, а потом уже фотография начинает влиять на своего создателя, воскрешая в памяти прежние чувства и переживания.

МАГИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ
Волшебная сила фотографии проистекает от самой природы этого искусства. Ведь если художник рисует, улавливая на глаз очертания и перенося их на бумагу, то при фотосъемке образ будто сам отпечатывается на светочувствительной эмульсии. Этим объясняется энергетическая сила и вместе с тем уязвимость такого изображения.

Любопытно в этой связи мистическое предание семьи Тургеневых. Мать писателя, Варвара Петровна, не одобряла выбор своего сына Николая, женившегося на камеристке. Николай, пытаясь смягчить ее сердце, показал фотографии детей, но Варвара Петровна в гневе разбила их об пол. По преданию, в этот час дети тяжело заболели.

Известно и обратное действие фотографии — когда по снимку берутся вылечить или найти пропавшего человека. Фотоизображение становится медиумом между тонким миром и реальностью.

АЛХИМИКИ И ДОКУМЕНТАЛИСТЫ
Помните, у Ибсена дух Чистилища по имени Сухопарый рассказывает Гюнту о парижском изобретении: «..негативы, на которых/Обратно все выходит — свет и тени;/На непривычный взгляд такие снимки/Уродливы, однако есть в них сходство/И только надобно их обработать» Чистилище предстает перед нами огромной фотолабораторией, в которой утратившим свой облик душам возвращают их истинный, позитивный вид.

Далее в тексте упоминается рецепт «адского» проявителя. Он весьма необычен: «Окуриваю серными парами, /Обмакиваю в огненные смолы/и снадобьями разными травлю…»
Дух Чистилища говорит как типичный фотограф: он явно преувеличивает степень своего участия в создании снимков.Те, кто увлекается художественной фотографией, любят намекать на какие-то уникальные способы съемки и печати, известные им одним.
Все эти сказки про «волшебную химию», про магические пассы, совершаемые над фотобумагой в темной комнате, будто призваны компенсировать вынужденную пассивность фотографа. Легко ли признаться себе в том, что просто выбрал сюжет и нажал на кнопку, а изображение «нарисовала» линза фотокамеры. Хотя некоторые приверженцы реализма видят в этой беспристрастности весь смысл фотографии.

Например, легендарный Картье-Брессон так сформулировал свое кредо: «Фотография сама по себе меня не интересует. Я просто хочу захватить кусочек реальности. Вещи и люди говорят сами за себя… Единственный момент творчества — это одна двадцать пятая доля секунды, когда щелкает затвор, в камере мелькает свет и движение останавливается. Удел фотографа — запечатлевать непрерывно исчезающие вещи. И, когда они уходят, никакая изобретательность, ничто на свете не заставит их вернуться»

ПЕРЕВЕРНУТЫЙ МИР
Итак, неприукрашенная жизнь… Именно тут спрятана ловушка для реалиста. Спросите любого фотографа, и он подтвердит, что снимаешь одно, а выходит нечто совсем иное. И ведь никаких лабораторных ухищрений — просто проявил пленку!

Дело в том, что истинное волшебство фотографии спрятано в объективе камеры. Линза абсолютно непредсказуема, даже профессионал до конца не уверен, что получится на пленке: «Проявим — посмотрим…»

Фотограф и кинодокументалист Герц Франк рассказывал, как однажды незаметно сфотографировал жизнерадостную деревенскую девчушку, которая ела суп, торопясь к своим подружкам, игравшим на лугу. Проявив и напечатав кадр, Франк был ошеломлен: вместо веселого ребенка он увидел жалкое, забитое существо, в униженной позе склонившееся над тарелкой. Вместо добротной деревенской избы — нищенскую лачугу, от которой веет безысходностью.

Получается, фотограф рискует остаться ни с чем. Как бы он ни фокусировал, оптика сама рисует мир, и порой ей удается выявить истинную суть вещей, скрытую от «невооруженного глаза»

А ведь, действительно, внутри фотокамеры, даже простейшей «мыльницы», в момент съемки происходит абсолютно неподвластная человеку чертовщина. Образ объекта фокусируется, затем, преломляясь, проходит сквозь ту самую коварную линзу и в опрокинутом виде запечатлевается на светочувствительной эмульсии. И никто не гарантирует, что там окажется то, что видите вы. Скорее всего — то, что видит ваш третий глаз: Линза Фотокамеры.

Однако готовый снимок воспринимать будет опять-таки человек, и кто знает, какая картина предстанет перед его взором. Фокус в том, что, глядя на одну и ту же фотографию, каждый волен видеть свой образ. Вспоминается старая реклама: под знаменитым снимком лохнесского чудовища было подписано: «Некоторые видят монстра, а мы — плохую наводку на резкость…» Но это, пожалуй, крайний случай.

ВЕТЕР В ВЕТВЯХ
А что же с компьютерной фотографией, -спросите вы. На дворе третье тысячелетие: какие эмульсии, какие проявители?! Теперь у нас есть электронные камеры, создающие цифровое изображение — быстро и качественно.

Однако знающие люди утверждают: цифровое изображение изначально мертво, оно лишено энергетики, присущей классической фотографии. Недаром экстрасенсы отказываются говорить что-либо о человеке по карточке, сделанной цифровой камерой.

«Принесите мне, пожалуйста, настоящую фотографию», — можно услышать в ответ.

Приятно, что фотоискусство не умирает вместе со старыми аппаратами. Вот Япония — страна «электронного рая» Виртуально-цифровая стихия соприкасается здесь с традиционным фотоискусством, которое, в свою очередь, не замыкается на классическом негативно-позитивном процессе. Японцы не забыли и свой опыт работы с бумагой. Две тенденции сосуществуют.

Разумеется, японские фотографы используют электронные камеры, но по большей части — в утилитарных целях. Для настоящего искусства необходима «живая» техника, -считают они. Причем заметьте: чем больше развивается электронная фотография, тем чаще японские художники обращаются к традиционным методам печати. Почему?

Прежде всего потому, что некоторые вещи просто невозможно запечатлеть цифровой камерой. Например, художница Михо Аккиока вот уже 25 лет фотографирует деревья. Раньше ее внимание привлекали ветви и листва, потом — загадочные силуэты теней, а теперь ее захватила идея запечатлеть ветер в ветвях. Причем тут электроника?..

ДЕМОН ФОТОГРАФИИ
Да, настоящее фотоискусство — это поистине отражение отражений и тени теней…

«Тысячу лет тому назад какой-то монах, одетый в черное, шел по пустыне… За несколько миль от того места, где он шел, рыбаки видели другого черного монаха, который медленно двигался по поверхности озера. Этот второй монах был мираж. Теперь забудьте все законы оптики, которых легенда, кажется, не признает… От миража получился другой мираж, потом от другого третий…» Так, с медицинской точностью, доктор Чехов описал в своем рассказе нервное расстройство героя, принявшего всерьез легенду о черном монахе.

Однако этот черный монах — мираж миража — пожалуй, и есть самый верный портрет Демона Фотографии. Он возникает сам по себе, но не существует вне нашего восприятия. Этот демон рождается благодаря мистическому соединению человеческого глаза и линзы, ощущения и интерпретации. В эту оптическую игру, сами того не подозревая, играют миллионы людей, берущих в руки фотоаппарат. Остается только правильно истолковать: что же увидела линза?..

Александр СЕМИН.