Выставка «Фотоискусство. От дагеротипа до искусственного интеллекта» в петербургском Манеже стала одним из самых значительных музейных проектов года, собрав под одной крышей почти два века визуальной истории России. Центр визуальной культуры Béton представил около 600 авторских отпечатков из своей коллекции, выстроив увлекательное повествование о том, как технический медиум превращался в высокое искусство. Но самым неожиданным оказался финал этой истории — смелый кураторский жест, который заставил по-новому взглянуть на границы фотографии в эпоху искусственного интеллекта и роль тех, кто пишет ее историю.
Петербургский фотограф Андрей Чежин, чьи работы представлены на выставке, произносит во время вернисажа фразу, которая могла бы стать эпиграфом ко всей выставке: «Музей – это кладбище искусства, но мы хотим там лежать». В его словах – вся парадоксальная природа события, развернувшегося в Центральном выставочном зале «Манеж». Здесь история фотографии, с одной стороны, обретает свой канонический статус благодаря музейной систематизации, а с другой – получает новое, живое прочтение силой кураторского замысла.
Около 600 авторских отпечатков выстроены в строгую хронологическую последовательность. Но эта кажущаяся простота обманчива. За ней скрывается сложная партитура смыслов, где каждый раздел играет свою роль в грандиозном повествовании о том, как технический медиум боролся за право называться искусством.
От подражания к собственному языку
Начало маршрута задает тон. Дагеротип Дагера, подаренный императору Николаю I, предстает не просто артефактом, но актом высочайшей легитимации. Раздел пикториализма раскрывает драму медиума, жаждущего признания. В этюде Евгения Пиотрковского из серии «Искусство движения» техника бромойль становится инструментом не фиксации, а преображения реальности. Фигура танцовщицы, застывшая в экспрессивном порыве, лишена документальной резкости. Изображение словно вибрирует, растворяясь в зернистой, бархатистой фактуре отпечатка. Пиотрковский доказывает, что объектив камеры способен на ту же степень поэтического обобщения, что и кисть художника. Эти работы свидетельствуют о комплексе неполноценности молодого медиума перед старшими искусствами, но именно через его преодоление рождается собственный язык фотографии.
Советский авангард врывается в экспозицию дерзкими композициями. Знаменитая «Шеренга» Родченко – манифест нового видения. Но рядом уже маячат работы мастеров соцреализма, напоминая о том, как быстро революционный порыв был укрощен государственной машиной. Зал военной фотографии становится эмоциональным центром. «Горе» Дмитрия Бальтерманца выходит за рамки репортажа, превращаясь в универсальный символ утраты.
Распад канона и рождение новых миров
Послевоенный раздел демонстрирует расщепление единого советского канона. Официальная линия представлена парадными портретами, но рядом – совсем другая фотография. Работы Алексея Титаренко – пожалуй, самое пронзительное визуальное эссе о постсоветском человеке. Используя длинную выдержку, он превращает городскую площадь в реку забвения, в поток безликих, призрачных теней. И в самом центре этого потока, на импровизированных земляных ступенях – там, где когда-то был гранит, а теперь лишь грязь и глина, – сидит пожилая женщина. Ее взгляд и слабая улыбка – символ несгибаемой силы посреди исторического разлома.
И вот финальный зал – ослепительные и тревожные цифровые миры группы AES+F. В их работе из серии «Action Half Life» мы попадаем в стерильный, выжженный солнцем пейзаж, населенный отстраненно-прекрасными девочками-подростками с футуристическим оружием в руках. Насилие здесь полностью эстетизировано, лишено крови и страдания, превращено в безупречно скомпонованный, сияющий образ.
Перекресток мультивселенной
Главный концептуальный жест кураторов – их собственная работа «Перекресток мультивселенной», созданная арт-группой «ГрОМ» с помощью искусственного интеллекта. Композиционно это оммаж «Полуночникам» Хоппера, но на смену экзистенциальной тоске приходит неоновый, избыточный мир киберпанка. За барной стойкой ИИ, как демиург, собрал невозможную компанию персонажей из разных эпох и миров. Это программное заявление: постфотография больше не фиксирует реальность. Она ее генерирует.
Споры вокруг финального раздела выставки высвечивают фундаментальную проблему: что считать фотографией в эпоху постфотографии? Если принять логику кураторов, то фотография – это любая визуальная практика, наследующая историческую традицию медиума. Если придерживаться пуристской позиции, то работы, созданные с помощью ИИ, – это уже что-то принципиально иное.
Но, возможно, сама постановка вопроса неверна. История искусства знает множество примеров, когда медиум преодолевал собственные границы, сохраняя преемственность традиции. Живопись пережила изобретение фотографии, найдя новые задачи и смыслы. Фотография переживет встречу с искусственным интеллектом, трансформируясь, но не исчезая.
Экономический подтекст проекта, добавляет дополнительное измерение. Выставка работает как сложная машина по производству ценности – культурной, символической, рыночной. Каждая работа, представленная в стенах Манежа, получает музейное признание, повышающее её статус. Это особенно важно для российского арт-рынка, где фотография до сих пор занимает маргинальное положение по сравнению с живописью.
История с открытым финалом
Выставка провоцирует дискуссию о природе фотографии, о границах медиума, о механизмах формирования канона. Не упрощает ли этот строго линейный нарратив, где все события ведут к заранее определенной цели (от дагеротипа к ИИ), многообразие путей развития медиума? Не создает ли акт кураторского включения себя в экспозицию сложный и дискуссионный прецедент?
Покидая Манеж, уносишь с собой не только визуальные впечатления, но и концептуальное головокружение. История фотографии предстает одновременно завершенной и принципиально открытой. Может быть, в этом и заключается главный месседж: фотография больше не привилегия избранных, она стала универсальным языком визуальной эпохи. И каждый, кто берет в руки камеру – или открывает интерфейс нейросети – становится соавтором этой продолжающейся истории.
А пока выставка в Манеже остается самым амбициозным высказыванием о русской фотографии за последние годы. Высказыванием пристрастным, местами спорным, но безусловно значимым. Событием, которое войдет в историю – ту самую историю, которую оно само и конструирует.
P.S.
Каталог выставки – отдельное произведение искусства. Почти двухкилограммовый том форматом 225×297 мм на 312 страницах роскошной шелковистой бумаги превращает документацию в тактильное переживание. 277 страниц отданы под безупречно отпечатанные репродукции экспонатов – от мерцающей поверхности дагеротипов до пиксельной вибрации цифровых работ.
Открывает издание программная статья Артёма Логинова «Реальность мечты», обрамленная двумя эпиграфами: строгой формулой Эйнштейна о неопределенности законов математики в применении к реальности и приписываемым Дали афоризмом о том, что реальность – еще большая иллюзия, чем мир грез. Между этими полюсами – научной точности и сюрреалистического сомнения – и разворачивается философская рамка всего проекта.
«Фотоискусство. От дагеротипа до искусственного интеллекта»
Центральный выставочный зал «Манеж», Санкт-Петербург
15 июля – 5 октября 2025
Ежедневно с 11:00 до 21:00
Билеты: 500 руб. (будни), 700 руб. (выходные)
