Мы – то, что после нас остается.
Многие выбирают самую очевидную опцию продления рода, неравнодушные к творчеству предпочтут думать, что их след в этом мире – картины, стихи и романы. Но, будем честны: большинство из нас вряд ли оставит что-то материальнее фотографий. Тех самых, что столетие спустя можно часто обнаружить в длинных картонных коробках на блошиных рынках, по цене в пару монет за пять штук. Люди с именами, написанными неуверенным тонким пером на обороте. Люди без имен, когда-то владевшие тем или иным предметом, что сейчас сверкает в музейном освещении или пылится в палатке старьевщика. Следы разной степени различимости с грустной иронией фотографического отпечатка как самым явным символом ускользающей вечности были и будут одной из самых популярных тем книг и фотопроектов. Медиум, по своей сути, призван фиксировать «то, что останется». И он веками успешно справляется с этой задачей.
«Как гром среди ясного неба» («Out of the blue») – фотокнижный дебют швейцарки Вирджини Ребете, признанный в 2016 фотокнигой года японским куратором Юми Гото, журналистом, редактором журнала «The Eyes» Рэми Конье, директором фестиваля «IMAGES Vevey» Стефано Столлом и писателем и фотографам Колином Панталлем. С полки бестселлеров он не исчез и в 2017, удостоившись высшей награды на «Paris Photo 2017» – Мекке коллекционеров и создателей фотокниг. Взявший в качестве формальной точки отсчета историю о пропавшей без вести в 1998 молодой американке Сьюзан Лайалл, проект предлагает далеко не одну интерпретацию. «Как гром среди ясного неба» – повод поразмышлять о жизни после жизни, зафиксированной в величественной статике вещей, воспоминаний и, конечно, фотографии. Ода заполненной смыслом пустоте. Преодоление страха отсутствия.
Сбор в одно высказывание многочисленных фрагментов мозаики истории об исчезнувшем подростке занял у Ребете почти три года интервью, анализа полицейских отчетов, топографической съемки и обширной корреспонденции между полицией, семьей и экстрасенсами, утверждавшими, что они обладают сведениями о местонахождении девушки. Однако, получившийся в результате продукт не кажется хаотичным. Книга выглядит объективным исследованием, не претендующим на единую (авторскую) развязку трагедии Сьюзан.
Интересно, что уже на восьмой странице «Как гром среди ясного неба» перестает быть исключительно нарративом, посвященным утрате. На снимке, сделанном Вирджини, – блок из трех типичных фотографий «на паспорт» с вырезанными окошками-квадратиками. Первая и самая очевидная интерпретация – так до конца и не выясненная судьба девочки, вышедшей в 9.45 вечера 2 марта 1998 года из автобуса на остановке Колин Серкл. Но, перелистывая тяжелые, почти картонные, страницы книги в шершавой обложке, понимаешь, что вещи, когда-то принадлежавшие подростку, ее записки, атмосфера комнат дома и тишина безлюдных улиц Олбани, – больше, чем напоминание о Сьюзан или намёк на разгадку. Они и есть Сьюзан. То, что после нее осталось.
В интервью с Вирджини Ребете мама Сьюзан описывает годы надежд и страхов как «застывшее время». Но в то же время, как отметит в эссе о книге критик Фредерик Дестриба, «все наполнено смыслом,... […] и ничто в материальности всех этих вещей на самом деле не выдает «безвременье»: отметки от клейкой ленты, следы ластика, линий сгиба, пыль, поношенные вещи… все указывает на то, что время не стоит на месте». «Как гром среди ясного неба» – история об отсутствии, о пустоте, но пустота, какой ее показывает в фотокниге-исследовании Вирджини, наполнена смыслом.
В дзен-буддизме коан о чашке объясняет, что этот предмет представляет собой не только керамическую ёмкость для жидкости, но и внутреннюю полость. Объем и его отсутствие – дополняющие друг друга силы, делающие существование возможным.
«Тема отсутствия, невидимости, является центральной во всех моих проектах, – рассказывает о творчестве Вирджини в видео-презентации на сайте «Kickstarter», где она собирала средства на публикацию книги. – Мне очень интересна идея работы с историями без продолжения, историями о следах, отметинах: всем тем, что остается после смерти или исчезновения человека. Фотографию же я использую, чтобы помочь этой пустоте обрести форму».
В рассуждениях о следе, памяти в простых вещах и роли фотографии само собой напрашивается сравнение фотокниги Ребете с романом «Музей невинности» лауреата Нобелевской премии по литературе Орхана Памука и созданным по его мотивам одноименным стамбульским музеем. Увесистый 600-страничный томик – история любви главного героя Кемаля к его бедной родственнице Фусюн, ставшая для романтика настоящим наваждением. В попытке запомнить пережитые им редкие счастливые моменты, годами он собирает коллекцию вещей, к которым так или иначе имела отношение девушка. В музее архив, следуя правилам постмодернистской игры, обретает материальность, где-то между Магриттом и Набоковым писатель возводит удивительный дом-симулякр, фальшивую вселенную артефактов, бережно собранных в инсталляции отделений кунсткамеры, занимающей комнаты трехэтажного дома в районе Бейоглу.
Фиктивная память превращается в коллективную летопись из поэзии, тоски и тревоги, страх забвения и роли «никого» – в терапевтический аттракцион путешествия во времени.
Памук, как и Ребете, наглядно демонстрирует, что каждый из нас в контексте истории – автор маленькой, но исключительно неповторимой жизни, и каждый, несмотря на ее величие или незначительность, – ценен, а значит достоин. Книги, музея, памяти. Время – не более, чем торопливая иллюзия, обман, который можно преодолеть фотографией, принятием и осмысленностью настоящего момента, позволяющим откровенность с самими собой.