Уж манят нас иные дали, а литовская фотография, когда-то предел мечтаний и подражательный фетиш советского фотолюбителя, не исчезла вместе со сжавшимся шагреневой кожей интересом «большого брата», а живет и самодостаточно развивается как ни в чем не бывало. Открывшаяся в доме Балтрушайтиса при литовском посольстве выставка «Хиты современной литовской фотографии», скупо и строго отобранная посольским атташе по культуре Юозасом Будрайтисом, как раз об этом – о сегодняшней фототемпературе в Литве.


© Альгис Гришкявичюс
Rest in the Country Landscape
2006, 50x80 cm, Color photo/RC paper
Католический строгий покой сочится из фотографий всех выставленных авторов – как это ни странно, ведь разные. Черно-белые медлительные фотошутки Альгиса Гришкявичюса (www.algisg.com) соседствуют с прямолинейным миром заброшенной квартиры, так безжалостно-любовно сфотографированной, словно Йоана Делтувайте никогда не переступала ее порога, а впитывала интерьер в объектив, впивалась в него. Серия «Переезд» (2006) передает растерянность перед разрастающимся хаосом пустоты – на неубранном расхристанном столе остатки еды разложились так, что воздух еще вибрирует от нервно схваченного хлебного ножа, пахнет надкусанным помидором, из ванны веет хлоркой, а свежепротертые поверхности пахнут мокрой тряпкой и пылью – апхчи!

Ремягиюс Трейгис в серии «21 день» превратил разноцветный крикливый Берлин во влажную чувственную Венецию коричневатой расцарапанной под старину сепией и объемами обнаруженной в пространстве воды. Строгая немецкая архитектура приобрела под его взглядом неожиданно естественное мерцание от солнечных бликов на водной глади, торжествующе разлитой в пространстве как единственно возможно субстанция – ничего другого, кроме воды и камня, в кадр Трейгиса не попало.

Угнюс Гилгуда (www.ragganosio.puslapiai.lt/ugn) в композиции «Жальгирис» играет с монументальным полотном спортивных фанатов как с исторической реминсценцией. Толпа фанатов снята так, что не понять, то ли это костюмированные в ширпотребные олимпийки участники Грюнвальдской битвы (по-литовски «Жальгирис»), в которой литовско-польско-русско-чешско-татарское войско победило крестоносцев, то ли это все-таки фанаты каунасской баскетбольной команды, разбившей московское ЦСКА. Кадр, горизонтально выложенный из четырех квадратов, можно рассматривать, как большую картину, свернув ладонь «трубочкой» и издалека – и всякий раз в объектив калейдоскопа попадет что-то новое – чья-то выкинутая выше головы бутса, черный проем в толпе, куда, возможно, только что упал задавленный собратьями фанат. И в какой момент калейдоскоп проворачивается и случается чудо – ты видишь, что главное в «Жальгирисе» – две ладони. Одна принадлежит оскалившейся в экстазе девушке, ее нежная ладонь расслаблена и отчуждена от хозяйки – спокойная и раскрытая, она словно молит о прощении всех оскалившихся. Соседняя рука парня – кожа к коже – сложилась в «козу», требует перемен, водки и продолжения банкета. Замешенные толпой, эти две случайно-неслучайные руки освещают взаимным смыслом и друг друга, и всю фотографию.

Альгимантас Александравичюс, звезда литовской фотографии, мастер портрета, оказался невыразительно представлен, чего жаль. Рядом с квартетом размытых и авторски стертых черно-белых портретов саксофониста Чекасина его биография (танцовщик, легкоатлет, часовщик, тяжелоатлет, тренер по культуризму, галерист) выглядит интереснее. А судя по предыдущим выставкам Александравичюса в Москве (мне запомнилась в Фотоцентре на Гоголевском около пяти лет назад), он умеет формой вылавливать и укрупнять суть. Ему легко проникать через очертания предмета внутрь и находить там самое главное. Коробок спичек Kaunas Liensnas на крышке старого рояля, порванная скрипичная струна, дымящаяся пишущая машинка Mercedes на фоне зарешеченного окна (при том, что рядом нет пепельницы и окурков), мужской ботинок с железной пружиной вместо шнурка – во взгляде много чисто арийского напора и яростного католического педантизма и в то же время восхищение всем деревенским, медленным до коллапса, всякой домотканностью. На той выставке Александравичюс, призер Fujifilm Euro Press в категории портрета, посчитал всю творческую элиту Литвы, и процент гениев на небольшой литовский квадратный километр получился очень приличный. Сняты гении были отлично. Актер Донатас Банионис, архитектор Витаутас Бредикис, саксофонист Владимир Чекасин (то же, что и сейчас в доме Балтрушайтиса), художник Адомас Яцовскис, режиссер Эймунтас Някрошюс рядом со своей циркулярной пилой из легендарного спектакля "Гамлет". Теперь, когда об этих людях заходит речь, я в первую очередь вспоминаю фотографии Александравичюса, несмотря на всю непроизносимость его фамилии. Все-таки у фотографа важнее легкий взгляд, врезающийся в память, как някрошюсовская циркулярная пила.

Эгле Мелинаускене получила в 2007 году на первом международном фестивале искусств в Москве приз в номинации «фотография» за отражение вечных идей и ощущения мгновения. В доме Балтрушайтиса выставлены ее фотографии умирающего от рака мальчика Юлюкаса. Эгле снимала его полтора года до самого последнего дня. Находиться долго в комнате с этими фотографиями невыносимо, хотя на них нет прямых ужасов. Сын и мать – сдержанные лица, измученные глаза, черно-белая пленка. Мальчик в соседней комнате выставочного зала играет Шопена.

Серия «Был у Степы, говорили о жизни» Артураса Валяуги прекрасна названием, глубокой простотой сюжета и разноцветьем кадра. В избе, где живет Степа, обои заменяют картинки из журналов – ух, как весело страшно разговаривать о жизни с припрятанной под столом чекушкой в окружении хмурых политиков и пышных красоток с обложек под угрожающим взглядом пожилой и честной жены. Считается, что цвета Литвы – это цвета крестьянства: земли, дождя, хуторского земледельческого инструмента, кирпичных церквей. Но нет для (моего) глаза цветовой композиции гармоничнее, чем цветовой взрыв, задуманный в Литве. Такое благородство смешанных красок, такой тонкий баланс сочности и тусклости в составлении композиции редко встретишь.


© Альгис Гришкявичюс
Sagittarius
2006, 50x70 cm, Color photo/RC paper
А что же медлительные фотошутки Гришкявичюса? Это главное блюдо выставленных хитов. Метафоричные, педантичные и уморительные, они больше всего рассказывают о литовском характере. Изданные несколько лет назад домом Балтрушайтиса стихи литовского поэта Айдаса Марченаса как нельзя лучше дополняют эти не требующие, в общем, комментариев немые сцены, готовые однокадровые спектакли:

дружок мы так же выпадем из круга
из этой глупой и смешной беды
лет через десять придушив друг друга
усядемся на берегу воды
от нас уйдут метафоры и строфы
а то что отразит пустая гладь
да будет тенью мощной катастрофы
которую забыли пролистать.

Что мы все – перформанс, перформанс. Сидение в луже можно описать и прочувствовать поэтически. Вот где авангард. А мы со своим взятым на флаг повсеместным перформансом снова, что ли, отстаем.