Томас Дворжак родился в 1972 и вырос в Баварии. Еще не окончив средней школы, начал путешествовать по Восточной Европе и Востоку и фотографировать. В начале 1990-х жил в Авиле, Праге и Москве, изучая испанский, французский, чешский и русский языки. В 1992-1993 освещал гражданскую войну в Югославии. В 1993 переехал в Тбилиси, где жил до 1998, работая над проектом о Кавказе и освещая для СМИ конфликты в Чечне, Нагорном Карабахе и Абхазии.
С 1999, обосновавшись в Париже, снимал кризис в Косово и вернулся в Чечню в том же году. В 2000 удостоился награды World Press Photo за репортаж об исходе боевиков из Грозного. Работал также в Израиле, Пакистане. После 9/11 провел несколько месяцев в Афганистане, работая для журнала New Yorker. Снимал в Ираке, Иране, на Гаити. Перебравшись в 2004 в Нью-Йорк, освещал президентские выборы в США, работу американского военно-полевого госпиталя в Ираке. В сентябре 2005 освещал последствия урагана Катрина на юге США.
С 1995 по 1999 работал в фотоагентстве Восток Пресс. В 2002 стал номинантом, а в 2004 - членом агентства Magnum. Регулярно публикуется в журналах The New Yorker, Newsweek, USNews, Paris Match, The New York Times Magazine и Time. Лауреат конкурсов World Press Photo, Prix Kodak, Kodak Young Photographer of the Year, Prix Terre d'Images, Scoop d'Angers и Pictures Of the Year. В 2003 опубликовал книгу "Талибан" в издательстве Trolley.
Дворжак приехал на открытие российского фотоагентства Agency.Photographer.ru и ответил на вопросы Екатерины Васениной для Photographer.ru.
- Как связано то, что вы выросли в спокойном баварском городке, с тем, что теперь вы работаете в горячих точках?
- Ну да, там была тихая скучная жизнь, мне хотелось уехать. Но для меня до сих пор мистика, почему я решил стать «фотографом». Все очень, очень случайно.
- Вы стали фотографом как и когда?
- Я не знаю до сих пор, стал ли я фотографом. Никогда не относился к этому серьезно. Пока был помоложе, все время говорил себе: «Еще раз съезжу в Чечню, еще одно цунами, и надо уже получить образование, закончить институт. Фотография – это же такое хиппи-занятие.
Но, конечно, я фотограф. Слишком фотограф. Меня это мучает ужасно. Я думаю, как фотограф, не могу выйти на улицу как кто-то другой, - выйду только как фотограф, с мыслями и глазами фотографа. Но я осаживаю себя в этой фотографической необузданности. Не хочу быть слишком уверенным, не хочу всегда знать, как надо снимать. Гоню от себя мысли о том, что тело должно лежать или сидеть так или иначе. Пытаюсь быть невиннее. Свободнее.
- Ваши репортажи о Чечне дают представление о ситуации на Северном Кавказе в целом. Должен ли фоторепортер быть аналитиком? Насколько ему вообще свойственна эта роль?
 © Thomas Dworzak/Magnum, Дагестан, 1997
|
- Вы можете существовать вне экстремальной ситуации? Умеете наслаждаться обычной жизнью?
- Я обожаю скучную жизнь теперь, потому что адреналина мне хватает на работе. Люблю тишину, у меня есть квартира с книгами, друзья, мы можем сходить на дурацкий фильм, другое дело, что я часто нахожусь в другой стране.
- В каких самых ужасных условиях вам приходилось жить?
- О, это неважно. Нам все равно всегда лучше, чем людям, которые живут постоянно в том месте, где случился конфликт. Условия жизни не имеют значения. А свечки – это даже романтично.
- Сколько приходится ждать съемочной ситуации?
- Когда полчаса, а когда несколько месяцев. К тому же у всех есть свои приметы. Когда работал не пленке, 22-ой и 26-ой кадры всегда получались, а те, что рядом, никуда не годились.
- Как вы работаете в зоне конфликта? Постепенно становитесь своим, частью команды, или работаете как волк-одиночка, выскакивая из-за угла?
- На оранжевой революции я был полтора дня, и этого было достаточно. Зона конфликта тем и отличается, что не контролируется и не предсказывается. Всегда надо нюхать воздух, работать по ситуации. А в Новом Орлеане я пробыл 10 дней, хотя все самое главное снял в первые два дня. Неправильно оценил ситуацию и себя в ней.
- Вы возвращаетесь в горячую точку после того, как там закончился конфликт, или прошел его пик, или, как ни чудовищно звучит, пик медийного интереса? Бывает, что возвращаетесь без рабочего повода?
- Не делю работу и не работу. У меня все едино. Я возвращаюсь, да. Раньше очень часто возвращался в Чечню и Грузию. Многих, к кому я ездил, теперь уже нет. Но это по-прежнему места, которые мне очень дороги. Не во все места мне хочется возвращаться, а в эти хочется по-прежнему. Там многое пережито.
- Какое из ваших мест работы предоставляло вам максимум свободы и средств к передвижению?
- «Магнум», конечно. Свободу мне предоставляет «Магнум». Издания – это заказчики. И тут рынок решает все. В сентябре в «Time» вышло мое фото недели – плавающий в воде труп в Новом Орлеане. Это стало возможно, потому что так захотел рынок. Вообще, как вы догадываетесь, такая фотография невозможна в американском семейном журнале.
- Как в Западной Европе относятся к фотографам, которые часто ездят работать в Россию? Каков вообще сейчас статус профессии фотографа в глазах европейского общества?
- Боятся, уважают и не любят. Вот такая смесь. Боятся и не любят – потому что в каждом фотографе видят папарацци. Уважают и даже завидуют иногда, потому что видят только лицевую сторону жизни фотографа и никогда – изнанку: о, он такой герой, они идет на войну, он повидал весь мир, бла-бла-бла. Удивляются – зачем ехать на войну, когда можно снимать девушек. Ведь, по мнению общества, лучше снимать девушек.
- А это лучше – снимать девушек?
- Я снимаю моду иногда, чтобы отдохнуть, развлечься после командировок. Но заниматься этим постоянно – Боже упаси. Скучно, неинтересно. Там не нужен мой живот. А сложная и интересная живая жизнь через другие приборы не видна.
Фотографии Томаса Дворжака можно посмотреть на сайте агентства Magnum Photos
