Ажиотажный интерес Запада к российской фотографии давно превратился в интерес профессиональный. Иностранные фоторедакторы, кураторы и коллекционеры открывают миру новых российских фотографов, организуя на Западе их первые выставки и публикации. Однако это практически не влияет на становление и развитие отечественного фоторынка, качество изданий и т.д.

Нам необходимы частные фотоагентства (помимо крупных сетевых), новый уровень использования фотографий в иллюстрированных изданиях, достойная оплата оригинальной фотографии.

Речь идет не об изобретении национальной фотографии, а о создании модели выживания, работающей на территории России для любого фотографа независимо от его национальной принадлежности. Сегодня фотография из России интригует не потому, что представляет страну, но потому что каждый отдельный автор может увидеть свой труд в контексте мировой фотографии. Его голос различим.

На наши вопросы о перспективах развития репортажной фотографии в России и о личном опыте работы с российской фотографией отвечает Марк Рыкофф, фоторедактор журнала Time.

Биография

Марк Рыкофф окончил Колумбийский университет, получил степень магистра, специализируясь на истории Советского Союза. Защитил диссертацию о коллективизации.

Его первая работа в фотографии - участие в редактировании фотоальбома "Один день из жизни Советского Союза" (1989 г.). Для создания этого альбома 100 фотографов из России, Америки, Восточной и Западной Европы были посланы по всему СССР, для того, чтобы сделать снимки в один и тот же день.

Марк также был выпускающим редактором для книг о Китае и Америке. После сотрудничества с нью-йоркским агентством Contact Press Images, где он редактировал и развивал фотоистории, он начал работать в журналах - People, Fortune, и, наконец, в Time.

В 1994-1997 гг. Марк работал фоторедактором московского бюро Time. Сейчас он работает в Нью-Йорке, в международном фотоотделе.

Марк Рыкофф: Говоря об общей фотографической ситуации в России, я бы сказал, что у вас есть много прекрасных фотографов, идущих совершенно разными путями. Результат их работы зависит от многих обстоятельств: отпущенного таланта, степени интереса к деньгам, рабочих ресурсов (наличия компьютера, типа фотоаппаратуры, владения иностранным языком и т.п.)

Скажем, Семин и Щеколдин - оба одаренные фотографы, каждый создает образы, которые ассоциируются исключительно с Россией, - и все же они ограничены. Я бы не заказал никому из них цветную съемку, я бы также не стал ожидать от них окончания работы в ограниченные сроки. Другие фотографы, такие как Никишин и Веленгурин, лучше адаптировались к нуждам современной журналистики, но им пока не удавалось так глубоко прникнуть в суть предмета, как Семину, Щеколдину или Кузнецовой.

Они стремятся к тому, чтобы выработать свою манеру, но должны содержать свои семьи и зачастую вынуждены делать работу, которая уводит их в сторону от возможного видения. Семина, Щеколдина и Кузнецову меньше занимают материальные проблемы - они живут так, как привыкли жить 10 и 20 лет назад, на стипендии, конкурсные награды и редкие заработки.

Лиза Фактор: Существует ли по твоему мнению понятие "национальная фотография"?
Если да, то как выживает фотография отдельно взятой страны, нации?

М.Р.: Создание по-настоящему русской фотографии - по-моему, это мечта. В России много одаренных фотографов. Говорить об уникальном русском видении также глупо, как об американском, французском или немецком. Нет такой вещи, которая бы объединяла Семина с Ириной Далецкой, или с Мухиным, или с питерским художником от фотографии Андреем Чежиным. Можно ли сказать, что у Георгия Пинхасова русский взгляд? Он здесь родился, у него чистейшая русская душа, которую я когда-либо встречал, но он больше не живет на российской земле. Как насчет Николая Игнатьева? Он русский, но снимает в стиле западных новостных изданий.

Л.Ф.: Ты меня неправильно понял - под "национальной фотографией" я имела в виду фотографический рынок и инфраструктуру. Конечно, глупо называть национальным определенный творческий подход. Но можем ли мы говорить о "российской фотографии" применительно к профессиональным организациям, агентствам, изданиям, количеству профессионалов, существованию рынка с полным циклом фотоуслуг?

М.Р.: Я действительно немного знаю о российском рынке и инфраструктуре. Мое общение с российскими фотографами всегда происходило от лица представителя иностранных организаций, которые работают, руководствуясь своими стандартами. Мои посещения фотослужб ТАСС, РИА-Новости, газеты "Сегодня" и других российских изданий привели меня к выводу, что рынок движим знакомствами, которые уходят корнями далеко в советские времена. Люди нанимают на работу своих друзей, продают фотографии друзьям, и делают то, что удобно, независимо от таланта фотографа или качества фотографий. Журналы постоянно недоплачивают за фотоматериалы, а зачастую не платят вовсе. Короче говоря, с моей стороны было бы преждевременно говорить о российском рынке фотографии.

Л.Ф.: Несколько лет назад было крайне сложно продавать фотоистории из России в западные иллюстрированные издания, а тем более в отечественные. Но времена меняются, и сейчас вокруг гораздо больше возможностей и людей, реально представляющих себе последовательность шагов по организации продажи фотографий. Что ты можешь сказать о попытках основать частные фотоагентства российскими фотографами и редакторами (в частности, Fotoloods, PPI, Гальперин, Подерный) и об их успехе на сегодняшний день?

М.Р.: Я думаю, агентства, которые ты упоминаешь, - надежда российского фотобизнеса. Эти агентства не просто понимают западный рынок лучше, чем большинство фотографов и могут заставить журналы платить. Все они понимают также, что делает репортажную фотографию хорошей, чувствуют, как быстро мир разворачивается в сторону цифрвых технологий и реагируют соответственно.

Л.Ф.: Не мог бы ты назвать российских фотографов, с которыми тебе приятнее всего было работать и почему? По каким принципам ты выбираешь фотографа для истории о России?

М.Р.: Я не люблю выбирать фаворитов. Как и в Америке, я убедился в том, что некоторые очень талантливые русские фотографы оказывались на редкость неприятными людьми. Я счастлив, что смог оказать стольким людям самую разнообразную помощь. Наибольшее удовольствие я получаю от работы с персональными проектами фотографов.

Выбирая фотографа для работы, Вы должны учитывать множество технических моментов. Подходит ли имеющаяся у него аппаратура для задания? Как у него с характером? Было бы глупо просить Щеколдина сделать портрет Березовского - несчастного фотографа прибили бы, словно комара. Но кто-нибудь покрепче, вроде Сергея Гунеева, отлично бы справился с березовскими и чубайсами этого мира. Он делает очень чистые портреты - не слишком поставленные - людей сложных и забористых. Его способность идти до конца, невзирая на обстоятельства, довольно редко встречается в России. Большинство фотографов сломались бы, не приблизившись и на две мили к такому объекту съемки.

Важно, чтобы таланты и пристрастия фотографа совпали с интересами издания. Например, замечательна идея Кэти Райн, фоторедактора The New York Times Magazine, отправить Владимира Семина на съемки вымирающей деревни - это его конек.

Л.Ф.:Приходится ли тебе делать нелегкий выбор между выдачей фотографу задания, далеко не отвечающим его возможностям и твоим пониманием, что работу он выполнит на хорошем профессиональном уровне? Не думаешь ли ты, что каким-то фотографам надо давать передышку от ежедневной работы, чтобы приберечь их силы для решения более сложных задач?

М.Р.: Я не принуждаю фотографов ни к чему. Если они берутся за работу, которая ниже их возможностей, это их дело. Несчетное число раз я предлагал элементарные сюжеты очень талантливым людям, и они брались за них, главным образом, из-за денег.

Л.Ф.: Всего пару лет назад международные издания, начиная с Time и заканчивая National Geographic игнорировали фотографов из России и отдавали все сюжеты о России или странах СНГ установившимся, хорошо оплачиваемым иностранным фотографам (порой ничем не примечательным), привлекаемые их железной исполнительностью. С какого-то момента западные редакторы стали искать пути сотрудничества с местными фотографами. Не мог бы ты поподробнее описать этот переход? Когда ты стал доверять российским фотографам?

М.Р.: Трансформация происходила постепенно, поскольку до распада СССР западные редакторы никогда не слышали о подавляющем большинстве русских фотографов. Было очень мало фотографов, знавших иностранный язык или редакторов, говоривших на русском. На заре перестройки вся работа уходила к Подерному, Сычову, Игнатьеву, потому что у них не было языкового барьера. Сейчас многие фотографы вовлечены в этот процесс, во многом благодаря ИнтерФото, которое познакомило западных профессионалов со многими русскими, а также благодаря редакторам вроде меня и Дэвида Брокли (AP), которые постоянно находили и развивали местные ресурсы.

Л.Ф.: Сколько своего рабочего времени ты посвящаешь персональным проектам фотографов - тем, за которые ни ты, ни фотограф не получите гонорара?

М.Р.: Когда я был в России, у меня было много свободного времени, и я с радостью помогал фотографам в работе над их собственными темами. Я редактировал фотографии и написал предложение, благодаря которому Ляля Кузнецова была награждена премией Mother Jones. Я сделал то же самое для Мухина, когда тот подавал заявку на грант Эрнста Хааса, к сожалению, безрезультатно, и я помогал многим фотографам, особенно Владимиру Семину, Ирине Далецкой и Олегу Смирнову подготовить свои фотосерии к публикации или презентации. В Нью-Йорке у меня почти не остается свободного времени для такого рода занятий.

Л.Ф.: Сколько реальной власти у тебя, Роберта Стивенса (главного фоторедактора Time) и других фоторедакторов в вашем журнале в сравнении с пишущими журналистами и службой арт-директора, когда дело касается решений об использовании той или иной фотографии?

М.Р.: Голос фоторедактора определяется разными факторами, но ситуация как правило разворачивается следующим образом: Роберт и я собираем все фотографии, имеющие отношение к данной истории. Иногда их много, иногда крайне мало. Редактирование зависит от количества полос в журнале. Если у меня тема на одну полосу, я сокращу выбор до двух-трех фотографий, если это главная тема номера - фотографий будет намного больше. Если я заказываю сюжет у фотографа, в работу пойдет примерно 2% отснятого материала (например, из 36 кадров я выберу один или два). Затем я сажусь с арт-директором и выпускающим редактором и мы обсуждаем, какой нам видится страница, - какой использовать заголовок, какая необходима графика - и становится ясно, какие фотографии нужно выбрать.

Л.Ф.: Сколько фотоисследователей работает на Time? Как ты можешь прокомментировать то обстоятельство, что многие крупные периодические издания ('Vogue', 'Geo', почти все "женские" журналы) для российского рынка нанимают одного человека исполнять как обязанности фоторедактора, так и фотоисследователя?

М.Р.: По всему миру более тридцати фотоисследователей работает для Time - примерно 14 штатных сотрудников в Нью-Йорке плюс 4-5 временных, работающих над специальными проектами. Кроме того, сотрудники фотослужбы работают в Лос-Анджелесе, Чикаго, Вашингтоне, Лондоне (2), Гонконге (3), Париже, Риме, Иерусалиме, Дели, Москве, Австралии.

Крупные издания, очевидно, экономят средства, нанимая одного человека на две должности.

Разговор остался открытым - Вы можете задать Марку возникшие после прочтения вопросы, а также прислать свои комментарии Лизе Фактор.