Есть выставки идеологические. Есть выставки — с четко выраженной фактурой. А есть — графические, где графика — основа начертания образа, знаков, подобных знакам письменности; основа той графической структуре, обозначающей геометрию пространства, без которой немыслимо представление о прямой фотографии.

Илья Коробков представляет работы на своей первой персональной выставке. Его работы — из того графического пространства, которое хочется всячески сохранить для зрителя в полисмысловой неприкосновенности, оставив нетронутым для многочисленных прочтений. Вот и решили назвать выставку в рифму с графикой одиноких фигур, ее населяющих, #1.

Он вошел в фотографию год назад, положив профессионально подготовленное портфолио на стол российским кураторам на просмотре портфолио в дни Международного месяца фотографии в Братиславе. Пришел, показал и убедил. В том, что появляется новое поколение прямой фотографии в нашем отечестве. Поколение, скроенное из отечественного материала, но по мировым калькам. Если со временем будет выстроена легенда прихода Ильи Коробкова в фотографию, ее создатели вполне могут опираться на биографии-легенды Себастьяно Сальгадо и Йохима Пайвы, других «взрослых» авторов прямой фотографии конца ХХ столетия: Коробков пришел в фотографию уже взрослым человеком. Фотография стала главной историей его второй жизни, первая (или одна из более ранних) проходила в сфере экономики, математического анализа. А нынешняя связана с анализом визуального. Коробков учился у Лапина, и для российской аудитории эта часть его легенды значима особенно: ведь у мэтра Лапина начинали Игорь Мухин и Геннадий Бодров, с ним в диалоге состояли и Владимир Семин, и Ляля Кузнецова — два старших поколения отечественной прямой фотографии, принесшие ей международную известность. Если выстраивать ряды: вот — старшие — Лапин, Семин, Щеколдин, Кузнецова, вот — среднее поколение — Мухин, безвременно ушедший Бодров, кто идет вслед за ними? Следующее поколение еще только выстраивает свои отношения с фотографией, но уже заметны те, кто может потом остаться представительствовать за него в нашей истории; среди них, возможно, и Коробков. Выстроенная выше смысловая конструкция под названием «история российской прямой фотографии» крутится вокруг Москвы, включая российские региональные фотографические школы. А первая выставка Коробкова — в Питере. Наверное, потому, что здесь ценят новизну и отточеность, музыкальность композиции, не акцентируя внутри фотографии противопоставления ее составляющих «прямая фотография — концептуальная фотография», «прямая фотография — арт-фотография», «прямая фотография — постановочная фотография», прямая фотография, где уже в кадре все сложилось, — и фотография, выстроенная по принципу монтажа, появляющаяся как произведение во время лабораторного процесса. Возможно, кураторы галереи ФотоImage оценили в фотографии Коробкова неуловимость присутствия штрихов окончательной «отделки» реальности в процессе современного лабораторного процесса — компьютерной подготовки изображения для печати, являющейся последним этапом, аналогом колдовству в темной комнате, предшествующим появлению фотографии-произведения.

Находясь внутри концентрированного вещества российской фотографии, сжатого до состояния критической взрывоопасной массы тисками информационного голода, внутри пространства с традиционными представлениями о том, что есть фотография, что есть видовые и жанровые, стилевые конструкции фотографии, несмотря на то, что российская фотография дает обильный урожай самых актуальных, находящихся на острие мирового фотографического процесса, авторских экспериментов, наверное, трудно сразу принять даже тактичное вмешательство компьютера в работу фотографа в контексте прямой фотографии. Но готовы же мы были принимать интерпретацию кадра при аналоговой печати, создававшую новые подтексты для прочтения «отраженной реальности»?

Сегодня, в век компьютерный, цифровые манипуляции есть уже та часть фотографии, которая существует независимо от нашего согласия с ее реальностью.

Что такое прямая фотография? За этим русским термином, калькой straight photography, сложено то, что называют иначе документальной фотографией, документалистикой, независимым репортажем, дневниковой фотографией, фотографией путешествий и прочая, прочая. Тонкостям жанровых дефиниций внутри этого пространства, составляющего значительную часть того, что есть фотография сегодня, можно посвятить академические многотомные тексты. Но, говоря о выставке #1, о фотографии Коробкова, заметим, что его прямая фотография собирает в себя несколько традиционных жанров, она свободно лавирует между тематическими и стилевыми особенностями нескольких школ. Для человека фотографического его фотография — приятная беседа, сдобренная иронией и высокой эрудицией, разгадывать ее происхождение, следовать пути ее развития — отдельное удовольствие.

Что же привнес с собой этот молодой автор? Почему его произведения интересны уже сегодня? Только ли ритмической точностью и богатством аллюзий? Или фактурностью глубокого пространства «трех планов» классической фотографии? У этого молодого автора уже сформировалась собственная интонация. У него уже проявлена глубинная интуиция понимания света и тени, развитая наблюдением усиления воздействия фотографии при моделировании ирреальных световых отношений в кадре «прямого происхождения». В работе со светом, не порывая с традицией геометрических построений кадра, он балансирует на тонкой грани сюрреалистического, сновидческого, и это качество придает его фотографиям то обаяние, за которое мы ценим большую фотографию — обаяние легкости урока знаковой геометрии, преподанного талантливым интерпретатором ее законов.

Ирина Чмырева, Московский музей современного искусства — Photographer.ru
В рамках совместного проекта представления молодых авторов Photographer.ru и галереи ФотоImage. 2004