Поехал я к цыганам совершенно неожиданно, и счастливым образом сумел не накопить никаких ожиданий. По приезде на размышления времени тоже не оказалось, так что с утра до глубокой ночи я — только свидетель происходящего. Съемка перемежается разговорами, рассказами, расспросами. В памяти задерживается немногое. Цыгане оказались совсем не такие, каких можно видеть в городе, на улице. Сэрвы — оседлая ветвь цыганского племени. Они рассказывают что-то о себе, но мне ясно, что моя роль — снимать, а не слушать. К концу дня в голове такая каша, что я почти не представляю себе, что и как я делал. Проявка пленок через день после возвращения приобрела дополнительный смысл, я наконец могу понять, что же я видел.

Некогда использованное М. Павловым определение: «Фотография как вторая зрительная система». Мне оно очень по душе. Фотография запечатлевает то, что невозможно увидеть глазом. Она имитирует недоступное нам обычно состояние повышенного осознания, в единственный момент времени в нее помещается огромный объем невербализованной информации. В свете такого понимания трудно найти более интересную для фотографии область, нежели человек, взаимоотношения, ритуалы. Сиюминутное не отделено от вечного, древнее племя носит маски других культур, смех и сакральные действия соседствуют беспрепятственно. Трудно видеть это в собственной жизни, но подобная вылазка и отделяет фотографа от окружения, и теряет его в нем. Он одновременно невидим, и участвует во всем. Все видят его, но чудесным образом не обращают внимания. Георгий Пинхасов как-то говорил, что не следует отказываться от неожиданных заказов, вы все равно не знаете, что увидите на месте. А я добавлю: возможно, на пленках вы увидите гораздо большее, чем при съемке — себя.