Андрей Гринин, 27.03.2013, 10:24 фотография как археология и артефакт

Юлия Прокопенко, 27.03.2013, 12:31 Очень порадовала фраза :"Все чаще слышу от фотографов: «Снимаю на цифру, потому что не могу себе позволить пленку»." Я тоже часто слышу фразу: "Для себя снимаю на пленку". Что это: очередная химера, подсознательное стремление к непредсказуемости или все же есть разница между химическим и математическим фотографированием.
А Вивьен нечего сочувствовать: она прожила жизнь, как считала нужным - это самый большой успех.

дмитрий пешков, 27.03.2013, 13:25 Прекрасные фотографии, полные смысла. Сняты профессионалом с большой буквы. И статья тоже очень хорошая. Да, такие мастера конечно должны быть признаны при жизни, но лавры обычно срывают менее талантливые, более изворотливые. Парадокс.

Саша Курлович, 27.03.2013, 20:12 Ирина, вы говорите об этой истории так, словно мы можем выбирать, что брать за образец, а что нет. Но ведь это неправда. Признание мы не выбираем.

Наш выбор лежит в другой плоскости - быть честными с собой. Он очень труден, но иного нет. Каждый выбор в жизни оплачивается некой ценой. И мы выбираем, платить её или нет. А признание - совсем другая история.

Андрей Безукладников, 27.03.2013, 22:46 Вот и персонаж притчи из Кафкианского «Процесса» не подозревал о том, что все в его руках.

«У врат Закона стоял привратник. Пришёл к привратнику поселянин и попросил пропустить его к Закону. Но привратник сказал, что в настоящую минуту он пропустить его не может. И подумал посетитель и вновь спросил, может ли он войти туда впоследствии?

— Возможно, — ответил привратник, — но сейчас войти нельзя.

Однако врата Закона, как всегда, открыты, а привратник стоял в стороне, и проситель, наклонившись, постарался заглянуть в недра Закона. Увидев это, привратник засмеялся и сказал:

— Если тебе так не терпится, попытайся войти, не слушай моего запрета. Но знай: могущество моё велико. А ведь я только самый ничтожный из стражей. Там, от покоя к покою, стоят привратники, один могущественнее другого. Уже третий из них внушал мне невыносимый страх.

Не ожидал таких препон поселянин: «Ведь доступ к Закону должен быть открыт для всех в любой час», — подумал он. Но тут он пристальнее взглянул на привратника, на его тяжёлую шубу, на острый горбатый нос, на длинную жидкую чёрную монгольскую бороду и решил, что лучше подождать, пока не разрешат войти.

Привратник подал ему скамеечку и позволил присесть в стороне, у входа. И сидел он там день за днём и год за годом. Непрестанно добивался он, чтобы его впустили, и докучал привратнику этими просьбами. Иногда привратник допрашивал его, выпытывал, откуда он родом и многое другое, но вопросы задавал безучастно, как важный господин, и под конец непрестанно повторял, что пропустить его он ещё не может.

Много добра взял с собой в дорогу поселянин, и всё, даже самое ценное, он отдавал, чтобы подкупить привратника. А тот всё принимал, но при этом говорил:

— Беру, чтобы ты не думал, будто ты что-то упустил.

Шли года, внимание просителя неотступно было приковано к привратнику. Он забыл, что есть ещё другие стражи, и ему казалось, что только этот, первый, преграждает ему доступ к Закону. В первые годы он громко проклинал эту свою неудачу, а потом пришла старость и он только ворчал про себя.

Наконец он впал в детство, и, оттого что он столько лет изучал привратника и знал каждую блоху в его меховом воротнике, он молил даже этих блох помочь ему уговорить привратника. Уже померк свет в его глазах, и он не понимал, потемнело ли всё вокруг, или его обманывало зрение. Но теперь, во тьме, он увидел, что неугасимый свет струится из врат Закона.

И вот жизнь его подошла к концу. Перед смертью всё, что он испытал за долгие годы, свелось в его мыслях к одному вопросу — этот вопрос он ещё ни разу не задавал привратнику. Он подозвал его кивком — окоченевшее тело уже не повиновалось ему, подняться он не мог. И привратнику пришлось низко наклониться — теперь по сравнению с ним проситель стал совсем ничтожного роста.

— Что тебе ещё нужно узнать? — спросил привратник. — Ненасытный ты человек!

— Ведь все люди стремятся к Закону, — сказал тот, — как же случилось, что за все эти долгие годы никто, кроме меня, не требовал, чтобы его пропустили?

И привратник, видя, что поселянин уже совсем отходит, закричал изо всех сил, чтобы тот ещё успел услыхать ответ:

— Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их.»

Саша Курлович, 27.03.2013, 23:11 Да-да. А ещё можно "Курочку Рябу" почитать :)))

Андрей Безукладников, 27.03.2013, 23:17 Ну вот, пришел поручик Ржевский и все опошлил:-)

Саша Курлович, 28.03.2013, 00:17 Естественно ;) Художественная литература, даже в пространной цитате - хорошая иллюстрация, но никакое доказательство :)

Сергей Петров, 28.03.2013, 04:50 не нужно читать много книг (Мао)

Сева Коркунов, 27.03.2013, 23:17 фотка там висит вполне приличная. удивительно, что этот сайт до сих пор не снесут со всем содержимым по причине плохого запаха.

Андрей Безукладников, 27.03.2013, 23:19 сказал он, с наслаждением вдыхая аромат.

Олег Сизоненко, 15.04.2013, 14:34 Мир больше страдает от переизбытка культурных ценностей нежели от их недостатка. Попробуйте просто вместить то что было создано до 19 века, до Второй мировой, и уже голова идет кругом и приходится забывать Софокла и Гомера ради Шолохова или Горького. Нет никакой трагедии в том что мир не узнает о тысяче-другой новинок. Ту сумму эстетического наслаждения что несут одни произведения искусства, можно получить от других.

Саша Курлович, 16.04.2013, 10:56 А в чём заключаются "страдания" от переизбытка?

Mazanov Vitaly, 16.04.2013, 15:44 Также интересный вопрос - как определить достаточность\избыток\недхватку культурных ценностей.

Саша Курлович, 16.04.2013, 16:56 Да это всё фантазии, как по мне :)