Задумано, что первую неделю «Серебряная камера» будет полностью обскура. Семьсот или более снимков, конкуренты в трех номинациях — все, что может поместиться в Московском доме фотографии из того, что прибыло на конкурс (примерно десятая часть); три этажа с небольшими просветами между участниками — все это строго инкогнито. Ветеринарная клиника и страждущий бульдожка, беспризорники на Воробьевых, допивающие из банок, пританцовывающие кондитерши, рабочие «Трансмаша», некая «Фабрика», моржи, бомжи, репортаж родов в ванной, прямо ренессансных достоинств физиономии в московском автобусе — что за автобус, куда идет, откуда такие? И
Задумано так, что зритель, угадавший победителя в любой из трех номинаций — «Лица», «Архитектура», «События и повседневная жизнь», получает массу положительных эмоций: в пяти призовых тысячах у. е., присуждаемых в каждой номинации, получается как бы и его доля — некий процент от общей симпатии. Кроме того, когда в конце января будет оглашен вердикт жюри, будет объявлен и лично его, зрителя, приз. Может, их даже будет два: один — среди посетителей сайта, другой — дома на Остоженке. Три первых, по пять (учреждение лично мэра), три вторых (фотокамеры Nikon, немногим дешевле), несколько спонсорских, пара зрительских. Теоретически есть возможность того, что все три первых приза и несколько второстепенных возьмет один автор. Правилами конкурса это не исключено. Это уже бывало прежде; правда, конкурс проходил в открытую. В прошлый раз, например, отличился Владимир Мишуков. Взял три премии, в том числе — зрительских симпатий. А в позапрошлом году — еще одну. Вообще, список победителей прошлогодней «Серебряной камеры» очень напоминает список позапрошлогодний, а тот — еще более ранний. Эти кадры почти не меняются. Причина не в коррупции: фотографов много, и с каждым годом их все больше (заявки на участие в нынешней, четвертой, «Серебряной камере» подали две с половиной сотни авторов), но хорошие, кажется, известны все.
На прошлой «Серебряной камере» побывало 68 тысяч посетителей. Столько бывает на хорошей зарубежной выставке — и в Московском доме фотографии считают, что это верный признак заинтересованной публики. Публика наша растет. С другой стороны, этот самый факт можно истолковать и так, что публике совершенно без разницы. И что тогда зрительские симпатии, и как же приз? Вот, например, милейшая, очаровательная «Прасковья»: деликатно приоткрытый мирок маленькой девочки, чудно выполненная работа. «Прасковья» — безусловный претендент (вместе с жалостным бульдожкой, судя по первым откликам) на зрительские симпатии — это как минимум; вполне может быть, что и на призовое место. Или же зритель слишком сентиментален? И это не в фотографии дело, просто дети умиляют? То есть приз хитрецу, разведшему зрителя на сантименты, не давать; а с другой стороны, как не давать, если зрительские симпатии налицо? А если все понесут в следующий раз увечных собачек и кудрявых детишек, как сейчас несут Мухина, так что не отличить уже явного Мухина, большого художника, от десятков подражателей? За что давать тогда? За гражданский пафос стоеросовый, за московский патриотизм, за «Тепло московских переулков» или за серию «Я не хотел бы это потерять», где фигурируют лужи, ободранные фасады и значок «мерседеса» на Доме на набережной? Или Мишукову? По заслугам или по привычке? Потому что Мишукову? Мишукова знаете? В прошлом году голосовали? Приз зрительских симпатий — это ведь на деле нам с вами, дорогой зритель, и один на всех, вот что совсем неприятно.