Эта небольшая книжка приближалась ко мне постепенно. Сначала в интернете появилась одна сразу же очаровавшая меня картинка: странного вида каплеобразный стеклянный бюст и сквозь него — напросвет — вечерний Нью-Йорк того давнего года, когда еще высились над ним строгие кристаллы WTC — картинка была именно из этой книжки. Потом уже я нашел ее в 18-мильных книжных развалах Strand'а — и понял, что она внезапно стала одной из тех книг, без которых мне трудно будет обойтись. Книжкой, которой всегда найдется место на дне моего потрепанного дорожного чемодана: Андре Кертеш, «Поляроиды».
Так я открыл для себя нового фотографа. Нет, не то чтобы я не знал Кертеша — уличные сценки послевоенного Парижа, сюрреалистически искаженные тела натурщиц, знаменитые вилка с тарелкой, очки Мондриана — это было мне давно известно, но, честно говоря, не сильно меня привлекало. Имя Кертеша оставалось для меня одним из многих других имен в пестрой истории фотографии 20 века — не более того.
Совершенно иной фотограф сделал ту книгу, которая оказалась передо мной. Пронзительной чистоты и силы нота звучала с каждой страницы — каждая фотография оказалась неким стихотворением в цвете, а вся книга стала сложной визуальной метафорой жизни и смерти. Каждый изображенный на картинках предмет превращался на моих глазах в символ, но — не отвердев, изменял свои очертания и бесследно растворялся в воздухе. Передо мной был истинный пример настоящей живой фотографии, существующей своей тайной жизнью и никогда не раскрывающей своих секретов.
В 50-70-х годах Эдвин Ланд, основатель фирмы «Поляроид» привлек большое число выдающихся фотографов к экспериментам с изобретенными им камерами и фотоматериалами. Он считал, что только в тесном сотрудничестве с «пользователями» можно создать настоящую камеру-инструмент творческого поиска. Однако только в 1972 году с изобретением легендарной SX-70 началось победное шествие Поляроида. Эффект от изобретения был во многом сравним с эффектом от переворота Даггера. Непосредственный визуальный опыт мгновенно отображался на небольшом квадратике фотопленки — как в сказке, на поверхности снимка возникало изображение. Что-то происходило с видимым миром — он становился другим. Небывалое ощущение свободы, привнесенное «Поляроидом» в фотографию можно уловить даже сейчас, почти полвека спустя, раскрывая выползающий из кассеты бумажный конвертик. Чистое волшебство, создающее недостижимое в иных фотографических технологиях единство времени и места. Неповторимый и единственный слепок с момента, — кажется и сейчас еще дышит и шевелится жизнь внутри, как хвост убежавшей ящерки. Загадка поляроидов наверно и заключается в этой подлинности.
В 1979 году камера SX-70 появилась и у Кертеша. Оказавшись в состоянии глубокой депрессии после смерти жены Элизабет, фотограф взял в руки новый для себя инструмент и начал сложную работу памяти, результатом которой стали стопки поляроидов, впоследствии расставленные по всем комнатам его квартиры. Кертеш вставлял их в рамки, перекладывал и вновь фотографировал уже готовые снимки. Постепенно пазл начал складываться. Вновь собранные кусочки прошлой реальности обретали новое существование и новый смысл, возвышаясь над обыденностью единичного человеческого существования и превращаясь в сложный художественный символ памяти и любви.
Кертеш сосредоточенно искал следы присутствия Элизабет в окружавших ее предметах, в городе, в котором она жила, в воздухе, которым она дышала. Катализатором этого поиска стал купленный по случаю в одной из многочисленных сувенирных лавок Нью-Йорка капля-бюст. И только тогда магический кристалл начал свое сложно-сочиненное движение, закончившееся этой удивительной книжкой, или, скорее, продолжившееся ею — поскольку был задан визуальный вектор, некий perpetuum mobile, который (стоит только раскрыть книгу) продолжает свое неустанное движение к сердцу зрителя и дальше.
Кроме мгновенности снимка, поляроидный процесс привлекал Кертеша возможностью обходиться без услуг фотопечатника. Дело было в том, что по причине нездоровья он не мог печатать фотографии самостоятельно. Как за чудом наблюдал он каждый раз за проявлением поляроидного изображения. Кертеша не смущала, а скорее даже привлекала непредсказуемость процесса, и он вскоре достиг мастерского уровня владения камерой и материалом. На вопросы незадачливых владельцев таких же SX-70, как ему удается делать такие удивительные картинки, Кертеш отвечал: «вы должны изучить пределы возможностей инструмента, а затем научиться работать на границах этих возможностей». Все было очень просто. Вероятно, поэтому эти картинки так современны и свежи сегодня.
Удивительно, что все фотографии сделаны в пределах одного места — квартиры Кертеша на Washington Square. На многих снимках даже сквозь изменчивое стекло видны Итальянская башня, Арка Вашингтона, фонтан. Каждая картинка, не смотря на ее кажущуюся абстрактность, имеет совершенно конкретный адрес в пространстве и во времени — до того конкретный, что благодаря вездесущему Google любопытствующему предоставляется возможность «поглядеть» на Нью-Йорк из того же самого окна, что и автор фотографий, узнать крыши, которые снимал Кертеш со своего балкона, увидеть, как мало изменился город с того времени.
В связи с этим мне вспомнилась книга Ксавье де Местра «Путешествие вокруг моей комнаты» (1794), поразившая меня в свое время бездонностью человеческого опыта и памяти. Всего лишь наблюдая предметы в комнате, автор разворачивает перед читателем увлекательную повесть о своей жизни, рассуждает о смысле человеческого существования вообще. Можно вспомнить и знаменитую пещеру Платона, по стенам которой блуждают зыбкие тени, позволяющие нам судить об истинном мире, и каплю воды, дающую мудрецу возможность познать безграничный океан.
Важно не количество впечатлений, а способность осознать их. В погоне за все новыми впечатлениями мы часто забывали о том, что детальные воспоминания лишь одного обычного дня могут развернуть перед внимательным взглядом целую повесть. Перед мысленным взором возникнет целый мир, отраженный в предметах комнаты, в мельчайших проявлениях жизни. И однажды созданный, такой мир продолжит свое замкнутое, но полноценное существование — в книге, в сонате, в картине и поплывет волшебным шаром от зрителя к зрителю, от века, в другой век.
Андре Кертеш, «Поляроиды». «Заложник вечности», перешагнувший через извечный человеческий страх — страх смерти, создал мелодию из чудесных картинок — мелодию о жизни, о любви, о памяти. Как легкий кораблик, переливаясь всеми немыслимыми поляроидными цветами, книга плывет дальше и дальше на фоне неповторимого сентябрьского неба Нью-Йорка.
Andre Kertesz. «Polaroids». W. W. Norton, 128 p. ISBN-10: 0393065642
