ПРАВИТЕЛЬСТВО МОСКВЫ
ДЕПАРТАМЕНТ КУЛЬТУРЫ ГОРОДА МОСКВЫ
МУЛЬТИМЕДИА АРТ МУЗЕЙ, МОСКВА / МУЗЕЙ «МОСКОВСКИЙ ДОМ ФОТОГРАФИИ»
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЦЕНТР СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА
представляют выставку
в рамках XI международного месяца фотографии в Москве «ФОТОБИЕННАЛЕ 2016»
Фотографии Микки в соавторстве с Виталием Комаром и Александром Меламидом
В рамках XI международного месяца фотографии в Москве «Фотобиеннале 2016» МАММ и ГЦСИ представляют проект «Фотографии Микки в соавторстве с Виталием Комаром и Александром Меламидом».
«Первую работу в соавторстве с животными мы с Аликом Меламидом сделали в 1978 году. Это были рисунки с собакой Трандой. Отпечатки-следы ее правой лапы, на бумаге создавали реалистические образы. Затем, в 90-х, мы обучали слонов абстрактной живописи и, позднее, работали над проектами развития архитектуры бобров и термитов: их плотин и башен.
Мне кажется, красота форм, созданных животными – это не «красота в искусстве», а «красота в природе». Ее отличие от «красоты в искусстве» – концептуально. Это красота кристаллов и облаков, восходов и закатов солнца. Мое восприятие «красоты в природе», в отличие от восприятия «красоты в искусстве», не зависит от исторического контекста, от моих знаний истории стилей, биографий авторов и т.п.
Фотоработы, созданные Микки, я воспринимаю, как двойственные явления природы. Они на грани естествознания и истории искусства. На грани таинственного и комического.
Впервые я увидел Микки в 1996-м году, когда вместе с сыном мы посетили Московский цирк. Микки не был обыкновенным шимпанзе. Он родился в Москве, в интеллигентной семье. Его родители работали в Научно-исследовательском институте им. И.П. Павлова. В раннем возрасте Микки проявил удивительное чувство музыкального ритма и талант танцора. За несколько лет он стал звездой Московского цирка. Публика, особенно дети, обожали его. Во время его выступления я увидел, что для Микки это не работа, а удовольствие и радость творчества. Как и многие художники, он любил внимание и восторги зрителей. В какой-то момент я понял Микки как пародию на меня самого. Как своего нового потенциального коллегу и соавтора. Способности и любовь обезьян к рисованию были давно известны, но сделанных ими фотографий никто из нас не помнил. Так возникла идея расширить формы проявления природных талантов Микки и познакомить его с возможностями фотографии.
Соавторство с Микки не было экспериментом, подобным опытам Павлова или циркового дрессировщика. Для меня работа с Микки была экспериментом над самим собой. В детстве я испытывал необъяснимое чувство вины. Оно проходило, когда я кормил и заботился о животных.
У меня были черепаха, еж, собака, мышь и два аквариума с рыбками. Однажды я увидел, как мой щенок заигрывает с кустиком полевых цветов. Я долго наблюдал эту игру и вдруг понял, что щенок относится к этому растению, как я к щенку. Я осознал свою любовь к животным, как своего рода диалектическое лицемерие. Общаясь с «нашими братьями меньшими» я повышал свою самооценку. Возможно, эта неожиданная вспышка самокритического сознания была началом моего нового отношения к животным.
Позднее, уже после смерти Микки (2007), до меня окончательно дошло, как сильно повлияло на меня соавторство с ним. Не я, а Микки был учителем. Он дал мне важный урок. Я вижу Микки, как гротеск на меня самого. Он был моим кривым зеркалом из «комнаты смеха». Не случайно, во многих языках, включая русский, слово «подражать» может заменяться словом «обезьянничать».
Процесс работы с Микки, не был похож на наше с Аликом соавторство со слонами. Сначала, когда Микки осваивал разные фотокамеры: от антикварной до самой современной, эти механические игрушки играли роль барьера между нами. Только после того, как я дал ему Поляроид, он увидел постепенное появление образа. Микки понял и освоил связь между появлением фотографии и движением своего пальца, нажимающего на кнопку затвора фотокамеры. После осознания связи между тем, что он видит в реальности и на фотографии, быстрее пошла и работа с обычными камерами.
Как соавтор, я помогал ему наводить на резкость. Но Микки все время прижимался то лбом, то носом к объективу и сбивал фокусировку. В результате, его фотографии знаменитого Василия Блаженного напоминают мне туманный импрессионизм соборов Клода Моне.
В композиции фоторабот, сделанных Микки, я вижу что-то за пределами человеческого восприятия. Эти видения «нового – иного мира» уводят нас туда же, куда вели ракурсы Родченко. Открытие неведомого взгляда на мир – это всегда ценное явление – поиск и находка эфемерного фото-мгновения, безнадежной попытки выпрыгнуть из общепринятого исторического контекста. В неизбежном соседстве с фото-документацией процесса съемки (П. Дегтярев), работы Микки одновременно таинственны и комичны».
Виталий Комар
