«Посвящение Фриули: „Я вернулся летом“»

Фотографии Пьерджорджио Бранци, Фрэнка Дитури, Элио Чиол (Италия), сделанные во Фриули — области, где родился Пьер Паоло Пазолини.

При поддержке Итальянского Института культуры

В творчестве первого участника экспозиции — Пьерджорджио Бранци (Piergiorgio Branzi), тема Пазолини появилась в 1995 году, когда он принял участие в художественном проекте «Тринадцать фотографов на маршруте Пазолини», в рамках которого чертова дюжина мастеров итальянской фотографии предприняла творческую экспедицию во Фриули, родную провинцию классика, расположенную на северо-востоке Италии.

Бранци было доверено отображать социальную среду Касарсы — города, в котором Пазолини провел свои детские и юношеские годы. Сельская жизнь местечка, отчий дом Пазолини — все это обрело новую жизнь на его снимках.

Бранци, родившийся в 1928 году во Флоренции, вошел в элиту итальянских фотографов еще в 50-е годы. Занимался он тогда не только художественной фотографией, преисполненной литературности и духа сюрреализма, но и репортажной съемкой. При этом молодой Пьерджорджио не просто документировал жизнь массового общества, оформлявшегося тогда в Италии, он запечатлевал надежды, тоску, одиночество составлявших его людей, их страсть к формализму, проявлявшуюся как в стиле одежды, так и в поведении. Впрочем, что только не попадало в объектив Бранци, включая сюда солнце юга Италии и чудо заснеженной Флоренции. В дальнейшем он сделал успешную карьеру журналиста-международника, оказавшись первым западным телевизионным репортером, попавшим в СССР, занимался живописью и графикой. Снова взять в руки свою «Лейку», Бранци побудил именно пазолиниевский проект. И совершенно не зря — мастеру замечательно удалось передать ту атмосферу, в которой еще ощутим дух великого кинематографиста.

Родившийся в Нью-Йорке и живущий между Штатами и Италией Фрэнк Дитури (Frank Dituri) (р. 1946), реализовывал свой проект, посвященный Пазолини и миру его юности, между 1998 × 1999 годами. Его художественное видение природного и культурного своеобразия Касарсы воплотилось через отношения таких противоположностей, как реальное — сюрреальное, явное — тайное. Благодаря этому упорядочиванию, у Дитури получилось придать изображаемому им миру волшебный, ирреальный оттенок, навсегда задерживающийся в памяти зрителя.

Третий участник экспозиции — Элио Чиол (Elio Ciol) (р. 1929), сам родом из Касарсы. Вот что пишет о нем писатель Карло Сгорлон: «Чиол, как и я, как и многие другие, привязан к своим пенатам и их культуре, испытывает к ним чувство сродни религиозному. Таким образом, эта земля для него не только точка отсчета, но и точка возвращения, ее тема теснейшим образом связана с религиозно-философским мировоззрением художника, фундирующим все его работы. Современная культура, обесценив религиозгное чувство, умертвив Бога, пришла к нигилизму. Человек, когда он желает видеть себя единственным онтологическим основанием бытия, натыкается на ничто. Мир тогда обращается в абсурдный хаос, даже подумать нельзя о том, чтобы представить его стройной, наделенной смыслом структурой. Для Чиола же, наоборот, мир — воплощение красоты и гармонии. Нести эту счастливую весть — вот в чем, по его мнению, заключается существо нашей жизни».

Таким образом, творчество Элио Чиола замечательно согласуется с пазолиниевским, всегда стремившимся к схожему свершению. Однако же и Бранци, и Дитури, каждый на свой манер, поняли художественное существо Касарсы и разделили эстетическое чутье ее славного отпрыска, сформулированное им в следующих словах: «Механизм обретения счастья для меня — узнавание, откровение в символе, знаке конкретной реальности бытия. Именно из этого источника происходят мои открытия, пути и восторг, подобный тому, что испытывает впередсмотрящий, кричащий: «Земля, Земля!»