“Рефлекторное заглядывание под себя во время отправления естественных надобностей свойственно любому человеку с первобытного детства. Кроме любопытства нас преследуют страхи: в чистом поле страшно, что увидят; на улице - что арестуют, в хлеву – что забодают; в деревенской ретираде – это ужас выгребной ямы, в американском туалете – водоворот смываемой воды, в поезде – эпилептическое мелькание шпал, в самолете – свист всасываемого воздуха, на корабле – пропасть морской бездны, в тюрьме – понятно, само слово параша. Тревожное, в общем, занятие. Художница Флоренская, заглянув в деревянную дыру обычного с виду сортира в сванском селении, обнаружила под собой парящего в горном безмолвии орла… Говорят, что эта достопримечательность, объединяющая силы природы и средневековое архитектурное сооружение, находится или находилась на базе отдыха Союза архитекторов Грузии. В городских условиях архитектору, проектирующему клубы и рестораны, конечно, нет нужды управлять природными стихиями. Их просто нет. Его клиенты могут не пугаться высоты, глубины или выпрыгивающей из унитаза крысы. Другое дело фотограф, делающий карточки модных отхожих мест и имитирующий качку на корабле из двух дюжин гальюнов так, что переживать начинаешь и за ограниченных в средствах архитекторов и за самого себя, переживающего детские страхи там, где их не может быть”. (Юр. Аввакумов)

“Мне очень нравится, как некоторые архитекторы строят уборные в клубах. Учитывая, что срок жизни клуба не превышает нескольких лет, и первые появившиеся в Москве заметные клубы сегодня уже прекратили свое существование, мне представляется важным зафиксировать эти проявления человеческого таланта.

Работая над этим проектом, я окончательно уяснил для себя пару вещей, пришел к некоторым неожиданным выводам, с которыми считаю целесообразным ознакомить уважаемую публику. Сфотографировать архитектуру адекватно (я хочу сказать, передать ощущение от архитектуры на плоском носителе) – невозможно, и пытаться не стоит. Потому что зрение играет в восприятии архитектуры последнюю роль. Толково организованное пространство заставляет человека двигаться определенным образом. Верчение головой при рассматривании, да и самые движения глаз, тоже ведь являются мышечными реакциями, не говоря уже про ходьбу по лестницам, повороты за угол, прохождение через двери. Организация плоскости (под каковой я имею в виду фотографию) и организация трехмерного пространства находятся между собой в странных взаимоотношениях. И в первом, и во втором случае это вопрос мышечной воли. В этом смысле фотография сама отчасти является архитектурой. Я бы сказал, что снять фотографию в пространстве, организованном серьезным архитектором, гораздо сложнее, чем снять фотографию в пространстве, которое было организованно не сознательной волей, а обстоятельствами жизни. Хотя находиться в первом пространстве легче, чем во втором. Дело в том, что существуя в пространстве, мы подчиняемся воле архитектора. Вот он повесил выключатель там, а не здесь, чтобы мы могли до него дотянуться, а не потому, что у него оставалось столько-то провода, а не столько-то. А компонуя фотографию, мы пытаемся сами навязать свою волю этому архитектору. Или не мы, а объектив. У него ведь другие дисторсии, чем у человеческого глаза. Происходит спор, и победы в этом споре быть не может - пренебречь волей архитектора мы тоже не можем – раз уж мы решили это снять именно как архитектурный объект, а не просто как поле для нашего самовыражения. Хотя предлагаемый вашему вниманию проект не предполагает документирования последовательности съемки, материал дает возможность отследить динамику того, как менялась манера съемки по мере осознания того, о чем я сказал выше». (В. Нилин)