Искусство мёртвое и живое

© Andres Serrano, Semen & Blood II

Минуло полгода после того, как в «Манеже» прошла выставка громадных и омерзительных портретов американского фотографа, чье имя я благополучно забыл; а многие фотографии, к счастью, полурастворились в моем сознании, и без того замусоренном впечатлениями, от которых хотелось бы избавиться. Но кое-что из тех образов застряло в памяти и покидать ее покуда не хочет. Прежде всего, эти снимки потрясали своей бесчеловечностью и нескрываемым цинизмом по отношению к портретируемым, которые то ли легкомысленно доверились фотографу, то ли сами настолько же циничны; и, презирая общественное мнение о себе, не заботясь о том, как они в этом мнении выглядят, любым способом хотят влипнуть в историю, как бы дурно она ни пахла. По принципу: что бы обо мне ни говорили, лишь бы говорили; что бы обo мне ни думали, лишь бы думали… думали… думали обо мне постоянно.

Все эти человеческие головы, увеличенные до чудовищных размеров, человеческими не казались; а казались головами стрекоз, мух или жуков, безжалостно наколотых на булавки и бесстыдно разглядываемых натуралистами. Ну, какой, в самом деле, может быть стыд у энтомолога перед ничтожными и бездушными насекомыми?! Можно сколько угодно рассуждать о дегуманизации искусства, быть спокойным, отстраненным от злобы дня философом; но, почувствовав, как вас накалывают на булавку и рассматривают в микроскоп, вы сразу поймете, что это такое — на практике.

Некоторые портреты на выставке смотрелись, как злые карикатуры; другие, как посмертные маски или застывшие гримасы… Но было там одно прелестное личико пятилетней девчушки, перед чьей невинной доверчивостью, добротой и открытостью к неизвестному миру спасовала даже черная магия фотографии.

© Hans Danuser, Frozen Embryo Series II, 1998-1999

За портретной галереей прославленного зарубежного мастера следовала его же совершенно некрофильская серия, где трупы, снятые с маниакальной страстью, сменялись потоками, кажется, донорской крови. К счастью, в Манеже (из целомудрия, что ли?) не экспонировались другие физиологические жидкости человеческого тела, которые столь же старательно фотографировал плодовитый автор. Но и одной только крови было уже довольно: от ее вида подташнивало чувствительных, но нестойких.

Мне неслучайно вспомнилась та выставка: сейчас в «Манеже» экспонируется подобная ей, сделанная с тем же искусством и с той же привязанностью к трупам, деталям мертвого тела, человеческому мясу со снятой кожей и к невинным зародышам. Совсем как у Блока: «Мы любим плоть, — и вкус ее, и цвет. И душный, смертный плоти запах…».

В пространном пояснении к выставке с дрожью восторга повествуется о том, что автор способен видеть сквозь кожу… или что от его взгляда кожа сворачивается от ужаса? Виноват, не смогу вам точно процитировать: от того же ужаса я забыл даже текст. Однако не следует думать, что в «Манеже» показывают только фотогеничные трупы и живодерские этюды. Там есть и прекрасная выставка фотографий великосветского бала: красивая одежда, блестящие драгоценности, впечатляющие интерьеры и… живые! человеческие лица. Есть жизнь и в «Манеже»!

Jacob Tuggener - Tanzende Frau (dancong lady) - 1949, © Jacob Tuggener Fondation

Но, видимо, для того, чтобы посетители помнили и о смерти, им регулярно посылается привет с кладбища. А, может, трупы и без всякой задней мысли показываются? а просто из чистой любви к искусству… Искусство ведь разное бывает. Говорят, что было когда-то даже искусство снимания кожи и натягивания ее на абажуры, — помнится, в одной культурной европейской стране.

Вот и мы что ли цивилизуемся? Или это тест на толерантность? Мне могут возразить, что я не понял глубокого метафизического содержания снимков, о которых имел дерзость рассуждать. Но когда тебя травят, нет времени на расшифровку формулы отравляющего вещества — успеть бы хоть как-то защититься… Затаить дыхание, что ли? Или, может, закрыть глаза? И умереть?

Примечание: Выставки Якоба Тюггенера «Бальные ночи» и Ханса Данузера «Эрозия» демонстрируется в «Манеже» с 30.06.