В эпоху общественно-социальных революций западный капитализм быстро сориентировался в том, что коммунизм — мечта общества о социальной справедливости — может не только принадлежать коммунистам, но и стать идеологией среднего класса в обществе, где правят самые закостенелые капиталисты. И, таким образом, был провозглашен лозунг: «Давайте заберем коммунизм у коммунистов!»

Спустя десятилетия, на заре 90-х XX века, «мир Запада», стал более «коммунистическим» чем «другой мир», управляемый коммунистами, которые руководствовались своим лживым сознанием и «художественным воображением», а не реальностью, какой бы ужасной и жестокой она не была.

В так называемом современном искусстве, где не последняя роль принадлежит фотографии, мы имеем огромную пропасть между реальной действительностью, которую изначально призвана отображать фотография и тем, что принято называть «фотоискусством», интерес которого, как правило, сводится к созерцанию ночных поллюций чаще своих и реже партнера.

«Вживаемость» фотохудожника в образ может происходить по схеме, предложенной одним из авторов бессознательного романа: «Прежде чем приступить к делу (например, к фотографированию), он (например, фотохудожник) уединился на острове и выстрелил в себя…» После этого, очевидно, он должен написать бессознательный роман о себе любимом или сделать «бессознательные фотографии» в состоянии, близком к коме.

Я был свидетелем не менее экстравагантного проекта, когда фотограф затыкал себе уши и нос (дышал ртом), завязывал глаза и находился в таком состоянии длительное время. Затем с поводырем и камерой выходил на улицу и делал «гениальные» фотографии, которые были призваны выразить исключительно внутренний мир фотохудожника без какого-либо влияния окружающей действительности. (Не рекомендуется для повторения без лечащего врача).

Обстоятельства в фотографии сейчас напоминают времена, когда в начале 60-х годов американские романисты дописались до того, что уже больше не могли и не чувствовали реальности общества, а пересказывали свои фантазии в различных вариациях. На этом фоне задачи, когда-то решаемые романистами, перешли к так называемой «новой журналистике» с элементами эстетики романа.

Американская журналистика и фотожурналистика, как часть документальной фотографии, в те времена культивировала идею о «максимально объективном изложении факта» без каких-либо приемчиков писателей или фотохудожников. Другими словами, она давала человеку-журналисту-фотографу единственное право — быть «наблюдателем». В фотографии этот факт очень хорошо изложен в «манифесте» агентства «Магнум», которое формально стало законодателем этой идеи и принципиально изменила мир фотографии в середине XX-го века.

Однако подобная «концепция» исключала не только различного рода влияния фотографа на событие, действие.., но и формально лишала его права говорить о своих фотографиях как об искусстве, потому что искусство есть не что иное как то, к чему человек «руку приложил». Поэтому был введен термин «документальная фотография».

Понятно, что арт-фотография «принципам документальности» никогда не следовала и даже наоборот всячески культивировала «безбашенность» и отсутствие какой-либо реальности, кроме той псевдо-реальности, которая находится внутри самого фотохудожника.

Однако в современном мире, с одной стороны — стало очевидно, что документальная фотография также может не быть «объективной реальностью» и является всего лишь частным мнением фотографа, фоторедактора или группы лиц, объединенных в одно издание. С другой стороны — документальные фотографы все чаще и откровеннее стали использовать элементы арт-фотографии, как, в свое время, американские журналисты «новой волны» «украли» элементы и приемы у романистов, потерявших связь с действительностью. Позже это явление в Америке было названо «Новой журналистикой» суть которой сводилась к тому, что читателю предлагалось наблюдать не факты, а видеть мир «глазами репортера».

В настоящее время Рынок и объективные обстоятельства фактически вытеснили документальную и индивидуальную фотографию из газет и журналов, СМИ — традиционная «выставочная площадка» для документалистов, и на смену ей пришла так называемая обезличенная «информационная фотография», «глянцевая» и, в лучшем случае, «трэвел». Казалось бы это должно окончательно убить документальную фотографию как направление в фотографии, но мне кажется, и это достаточно логично, что ее развитие может пойти по пути сближения с Арт-фотографией, если будет признан сам факт того, что документальная фотография не может быть «документом» в полном смысле этого слова, а может рассматриваться как искусство и индивидуальное виденье реального мира, который нас окружает.

Я всего лишь хочу сказать, что то, к чему призывает, для чего предназначена фотография и что является действительным «искусством фотографии» — уже давно никому не нужно и валяется на дороге. Кто-то должен подобрать это и, скорее всего, это сделают фотографы-документалисты.

С другой стороны, все то, что мы сейчас наблюдаем на рынке арт-фотографии, хотя и считается искусством, «актуальным искусством», но к искусству фотографии имеет весьма отдаленное отношение.

По крайней мере там нет того, что говорило бы нам: «Посмотрите, вот так сейчас живут люди. Они могут быть богатыми и бедными, красивыми и уродливыми. Это может вас восхищать, может радовать, может вызывать негодование или отвращение, может призывать вас к любви и ненависти, но это то, что есть мы с вами и это искусство про нас и про наш мир в котором живут не только безбашенные фотохудожники, но и каждый из нас».

Поэтому и давайте заберем коммунизм (искусство) у коммунистов (фотохудожников) или хотя бы то, что от него осталось. Коммунизм не нужен коммунистам точно также как искусство не нужно фотохудожникам.

Благодарю студентов школы им. Родченко за дискуссию о документальной фотографии.